Стальной век: Социальная история советского общества - [77]

. Наконец, в октябре того же года органы управления промышленности получили официальное право принудительно переводить работников на другие предприятия и учреждения. По существу, работники были прикреплены к своим рабочим местам.

Наряду с террором и ужесточением деспотического режима на производстве сталинский режим широко использовал и другой метод подстегивания к труду — разжигание массового энтузиазма. О фанатизме и упорстве строителей «социализма», «героев пятилеток» и особенно комсомольцев 1930-х годов почти единодушно упоминают свидетели и участники событий тех лет. Нет никаких оснований сомневаться в искренности многих из этих людей. Пафос «строительства нового», без которого были бы немыслимы «трудовые свершения» первых пятилеток, до сих пор вызывают ностальгические чувства у многих переживших сталинский «перелом». Но не следует забывать о том, что этот энтузиазм, эта массовая самоотверженность, побуждавшая людей в нечеловеческих условиях отдавать свои силы и жизни во имя «создания нового общества», усиленно внушались сверху режимом, который умело, цинично раздувал и использовал наивную веру и иллюзии миллионов для достижения собственных целей. Господствующая мораль сталинского общества требовала от человека, по словам французского социолога А.Горца, чтобы он воспринимал выполнение плана как моральное веление, чтобы он «сам хотел быть тем инструментом, с помощью которого внешняя по отношению к нему воля (плана или партии) осуществляла внешние по отношению к нему цели (социализма, истории, революции). Его любовь к партии, его вера в революцию и социализм должны были придать смысл той узко специальной и непонятной ему задаче, которая предписывалась ему планом. Вера и революционное воодушевление призваны были, таким образом, компенсировать то, что смысл и осознание плановых целей оставались совершенно непостижимыми для человеческого опыта»²⁸⁸.

Эту иррациональную веру не мог полностью разрушить даже развернувшийся массовый террор. «Нет, не сошел с ума, не убил себя, не проклял и не отрекся… — с горечью и раскаянием вспоминал позднее Л.Копелев. — А по прежнему верил, потому что хотел верить, как издревле верили все, кто были одержимы стремлением служить сверхчеловеческим, надчеловеческим силам и святыням: богам, императорам, государствам, идеалам Добродетели, Свободы, Нации, Расы, Класса, Партии…»²⁸⁹. Иные убеждали себя, что все жестокости — это результат злоупотреблений отдельных чиновников, репрессивных органов и т. д., и не желали верить в причастность «верхов» во главе со Сталиным.

За годы третьей пятилетки (она была прервана в 1941 г. войной) было построено еще около 3 тысяч промышленных предприятий²⁹⁰. В стране были заложены основы современного индустриального общества. Доля рабочих среди населения в 1939 г. превышала 32 % (около 20 % — городских рабочих), руководителей и служащих — 17 %, доля крестьян сократилась до 50 % (подавляющее большинство из них — колхозники). В промышленности, строительстве, на транспорте и в связи было занято 27,5 % населения (в сельском хозяйстве 51 %)³⁵⁴. СССР стал мощной индустриальной державой, заняв первое место в Европе и второе место в мире по промышленному производству. Созданный за 1930-е годы промышленный и военный потенциал позволял затем сталинскому режиму вести политику активной внешней экспансии, выиграть вторую мировую войну и завоевать половину Европы. Но положение сверхдержавы было достигнуто ценой неисчислимых мук и страданий простых людей.

Советская Историческая Энциклопедия. Т.13. С. 615, 639.

4. «Культурная революция»

Испанский либертарный педагог Франсиско Феррер еще в начале XX века отмечал заинтересованность современных индустриальных государств в развитии образования. «…Прогресс науки и многочисленные открытия революционизировали условия труда и производства; теперь уже невозможно, чтобы народ оставался безграмотным; он должен получать образование, чтобы экономическая жизнь страны сохранялась и прогрессировала до универсальной конкурентоспособности, — писал он. — Признав этот факт, правительства начали совершенствовать школу… потому что им нужны наиболее усовершенствованные индивиды, рабочие, инструменты труда для эксплуатации промышленными предприятиями и вложенными в них капиталами»²⁹¹. Именно так обстояло дело и в Советском Союзе.

Осуществление широкомасштабной индустриализации было немыслимо без повышения образовательного уровня населения. Неграмотные, неподготовленные работники не могли работать на современных станках и машинах, не в состоянии были прочесть инструкции и даже указания властей. Согласно переписи 1926 г., лишь 45,2 % населения старше 9 лет относились к категории «грамотных» (в сельской местности — ЗО%)²⁹². Поэтому власти резко ускорили осуществление мер, получивших официальное название «культурной революции». К ним относились ликвидация неграмотности, внедрение обязательного всеобщего начального образования на языках народов Союза, увеличение числа учебных заведений всех уровней, создание новой, верной властям интеллигенции.

В 1930 г. было введено всеобщее начальное образование. В 1937 г. в начальных и средних школах обучалось 28 млн. человек (в 1914 г. — 8 млн.), в высшей школе — 542 тысяч (в 1914 г. — 112 тысяч)