Стальной шквал - [56]

Трое скрылись в ночном сумраке. По шоссе нескончаемым потоком двигались люди и техника. Какой-то капитан «потерял» свою роту. Он говорил:

— Я не нашел на позициях ни одного человека. Там ни души. А я ведь им сказал, чтобы ни на шаг…

Куусисто все время сторожко озирался, как пугливая лошадь.

— Что, если нас окружат? Может, они уже обходят…

У него теперь был автомат. Он снял его с убитого, у дороги.

— Хорошая штука, — сказал Хейно. — Ты еще всех нас будешь защищать.

Однако ироническая интонация ему на этот раз не удалась. Страх и напряжение были настолько сильны, что уж тут не до шуток. Впрочем, Хейно не унывал, настроение было скорее возвышенным. Все-таки они иона что целы и невредимы и сыты сверх обычного. Еще и рюкзаки нагрузили консервами.

Кауппинен и Сундстрём лежали за пушкой и тихо разговаривали по-шведски. Сундстрём ножом выскреб из консервной банки остатки мясного желе и сказал по- французски:

— Сеn'est gu le ventre qui gouverne le monde.

— Что? — переспросил Кауппинен, и Сундстрём, смутившись, поспешил перевести:

— Это значит, миром правит желудок. Сейчас это особенно можно ощутить. Кажется, Наполеон говорил, что армия марширует животом… Впрочем, важно знать еще: куда? Мне начинает казаться, что все это похоже на конец.

Кауппинен глубоко вздохнул:

— Да, — он посмотрел на непрерывно движущиеся по шоссе отступающие войска, — но надо надеяться на лучшее. Там, позади, говорят, есть еще главная линия обороны. Если она не выдержит, то…

— Finis Finlandiae, — сказал Сундстрём. — Давид метнул свой камень, но легенда всего лишь легенда… Впрочем, я того мнения, что мы напрасно воюем, напрасно воевали и погибнем напрасно.

Кауппинен хлопнул, себя по шее и раздавил комара.

— Ну, это кто как понимает, — сказал он сухо. Потом, помолчав немного, продолжал уже мягче: — Может, все это и в самом деле безнадежно. Но ведь у нас нет иного выбора, немцы не дадут нам выйти из войны. Так я думаю. Пришлось бы воевать еще и против них.

— То есть из огня да в полымя? — грустно усмехнулся Сундстрём.

— Совершенно верно. На этом-то фронте нам туго приходится, а вдруг еще появится другой, — там, где у нас нет никакой защиты, где мы ничего не подготовили, да и не. могли готовить.

Сундстрём отшвырнул прочь пустую банку и спрятал нож. Он, видимо, собирался сказать еще что-то, но заметил офицера, идущего к ним со стороны шоссе.

— Капитанеус, — шепнул он и замолчал.

Это действительно был капитан Суокас. Следом за ним шли фельдфебель, Ниеминен и Саломэки. Суокас встретил их на полпути и вернул. Бодрым шагом он подошел к орудию.

Поздравляю, капрал! Фельдфебель мне рассказал, что вы уничтожили танк! Он крепко, двумя руками пожал руку Кауппинена.

— Это значит «виртути милитари» первой степени, — продолжал он, — а может быть, и повышение в звании. Поздравляю вас. И благодарю также всех остальных за мужество.

Капитан повернулся было к солдатам, собираясь что. — то сказать им, но на глаза ему попался Куусисто, и он молча отвернулся, потом жестом подозвал к себе фельдфебеля. Отойдя на несколько шагов, они сели, и капитан раскрыл планшетку.

— Положение сейчас примерно такое, — начал капитан, понизив голос., чтобы остальные не слышали. — Наши линии обороны прорваны сегодня утром почти на всем этом пространстве. Теперь мы отходим с боями на главный оборонительный рубеж. С этого места вы отступите и займете позицию вот здесь, на гребне, у этой деревни. Потом отойдете к следующей деревне. А дальше уж Сийранмэки и главная линия обороны. Вот тут для вас хорошая орудийная позиция. Отметь это все на своей карте.

Когда фельдфебель сделал у себя пометки, капитан продолжил:

— У нас больше нет ни пушек, ни тягачей. Поэтому их необходимо беречь и охранять как зеницу ока.

Койвисто устремил на капитана внимательный взгляд

— Это ты можешь сам сказать ребятам.

— Суокас уловил горечь в голосе фельдфебеля и поспешил сгладить тяжелое впечатление:.

— Я хотел сказать, что надо всячески постараться,

чтобы пушку сохранить и не бросить. Скоро вы получите нового командира орудия… Кстати, вы вывезли тело сержанта?

— Нет, — фельдфебель плотно сжал губы. — Хорошо еще, что мы сумели вывезти пушку. Это ведь самое важное.

Капитан рассмеялся и хлопнул Койвисто по плечу.

— Да что ты завелся? Действительно, без пушки вы как голые. Ну, мне пора. Машину пришлось оставить далеко, у развилки. Ближе по шоссе было не пробраться.

Он встал, одернул гимнастерку и сказал:

— Постараюсь достать вам еще «фаустов». О чем ты думаешь? Да пот о питании. Ребята уже стосковались по горячен пище. И потом — снаряды.

— Снаряды будут, насчет кормежки не знаю. Кухни находятся далеко. Ыа дороге видишь, что творится. Я-то вот пробраться не мог. А начнется опять бомбежка, что тогда будет? Но я постараюсь сделать все возможное.

Он протянул руку:

— Значит, договорились. Пушку вы не бросите.

— Посмотрим, — ответил фельдфебель, неохотно подавая руку и глядя куда-то в сторону. — Так ты постарайся. Мы ведь немногого просим. Если нашу пушку засекут, из нее сделают железный лом. Да, кстати, ты ничего нс сказал о первом орудии. Я поставил его подальше, чтобы оно пас прикрывало. Ребята там еще очень пугливые, необстрелянные.