Стальной арбитр - [5]

Герцог был уже рядом. Над каретой висела цветная туча из лепестков увивавших ее цветов, поднятых в воздух и разорванных. И в этом ярком, живом снегу Стила встретили эары. Первая тварь, вооруженная алебардой, смогла устоять против Великого имперского арбитра лишь секунду, после чего превратилась в два куска мяса, залитого зеленоватой кровью. Другая сделала выпад мечом, одновременно пытаясь полоснуть по горлу когтем на щупальце. Удар! Мечевой выпад парирован, резкое смещение в сторону – острый как бритва коготь режет воздух в дюйме от лица Стила. Рукой в бронированной перчатке герцог перехватил этот мерзкий отросток плоти, вырвал его с корнем. Затем в кровавую кашу на месте щупальца вошел меч Стила.

Великий имперский арбитр искал врага, но всё здесь окончилось – тяжелый двуручный меч одного из кавалергардов-Посвященных только что прикончил последнюю тварь… Площадь была усеяна мертвыми телами, разбегались зеваки, какой-то гвардеец исступленно колол копьем уже издохшего эара… Но там, у входа на лестницу, где бежал с обнаженным мечом к жене и детям император, возникло еще несколько химерических подобий человека. Они стремились завершить начатое.

Посвященный Богу отец Соломоний вскинул к небу крест, произнося нужные слова.

Эары, полукольцом уже окружившие Торренса, все как один замерли, будто они мчались в воде, мгновенно застывшей и превратившейся в лед, потом краски их тел и одежд поблекли, вокруг императора были теперь только бледные, серые контуры-тени существ. Налетевший порыв ветра развеял их, не оставив даже пепла, не оставив ничего.

Обессиленный священник осел на ступени. А последние лепестки роз все еще парили в теплом воздухе, медленно опускались в багровые лужи и на белоснежный мрамор плит.

Глава 2

Россия. Лето 1996 года

Пелену измороси разорвал мощный гудок электровоза – мимо вокзала станции Сергиев Посад с грохотом промчался пассажирский поезд. В стеклах вагонных окон, еще недавно отражавших сияние золотых куполов Лавры, мелькнули тени людей. Ушел в сторону Москвы последний вагон с тлеющим красным огоньком фонаря. Можно было переходить пути. Я, подхватив тяжелую сумку, вышел на Вокзальную площадь с третьей платформы, куда только что прибыла электричка. Здесь мало что изменилось за последний год: всё тот же, наверное, в сотый раз ремонтирующийся вокзал, ряды коммерческих палаток, разухабистая музыка из киоска звукозаписи, где еще при Советской власти торговали самодельными пластинками, а теперь продавались кассеты и компакт-диски фирм с громкими именами.

Зайдя в маленький, похожий на сарайчик, павильон автостанции[1], я купил себе билет на автобус № 122 Сергиев Посад – Калязин. До отправления автобуса оставался час, можно было прогуляться по привокзальной площади, поискать ларек с наиболее дешевыми сигаретами и с наименее поддельной водкой. Через пятнадцать минут мне это вполне удалось и, с трудом запихнув в раздутую сумку бутылку, надеюсь, кристалловской «Столичной» и пару блоков «Кемела», я устроился на скамеечке под навесом у автостанции, развернул купленную в Москве газету. Но что-то не читалось, я просто смотрел на окружавшее, вдыхая воздух Средней полосы России, от которого уже успел отвыкнуть. Несмотря на пасмурную погоду, было очень тепло, от луж поднимался легкий туман. После запоздавшего прохладного лета на севере Архангельской области здешний климат казался мне почти тропическим.

Наш 122-й подали, как обычно, с опозданием. На этот раз пассажиры, в основном пожилые, тяжело нагруженные сумками женщины, дожидались его лишних полчаса. Наконец «Икарус», до боли знакомый, ездивший по этому маршруту уже лет десять с небольшими перерывами на ремонт, подошел. Началась обычная посадочная суета, хотя народу было немного – даже меньше, чем сидячих мест. Мне торопиться было особо некуда, и, подождав, пока разойдутся по салону нетерпеливые бабульки, прошел туда и я. Патриарха калязинской трассы водителя Вячеслава Сергеевича на этот раз не было, за баранкой сидел совсем молодой парень, поставленный, видимо, на временную замену. Мое место никто не занял, как и соседнее, так что я с комфортом расположился у окна. Зашипел сжатый воздух, закрывая двери, мы поехали.

Поплутав по старинным улочкам, которые помнили еще купцов первой гильдии и статских советников, «Икарус» вырвался на проспект, его дизель прибавил обороты.

Справа убегали назад старинные дома и новостройки. А слева проплывала лавра. Тучи на небольшом клочке неба разошлись, пропустив солнечный лучик. Сверкнули позолотой вековые купола, засветился металл колоколов, побежали блики по стеклам десятков заморских автобусов, выстроившихся в стройный ряд под стенами православной святыни. Я в очередной раз пожалел, что, десятки раз бывая в Сергиевом Посаде, так и не удосужился зайти внутрь этого рукотворного чуда, пожалел и тут же пообещал себе сделать это в следующий раз.

Золотые купола и белокаменные стены остались позади, да и город сменился полями, среди которых краснели дорогим кирпичом коттеджи «новых русских», быстро возводимые на благодатной древней земле. Еще дальше приподнимались зеленые холмы, иногда их зелень прорезали блестевшие полосы мокрого асфальта. Солнце то скрывалось за густыми облаками, то вновь играло в дождевых каплях на оконном стекле.