Стальная справедливость - [4]

Как будто это могло вернуть бензин в бак.

И продолжить кровавую пляску.

Но вместо бензина вдоуг в танковом орудии что-то странно зашипло..

– Неужели там находился снаряд? – машинально подумал Ромка. И в этот же момент внезапный страшный грохот оголушил его. Такн остановился а потом начал пятится назад. И вдруг наехав на что-то – остановился.

Рсмка осторожно выбрался из люка.

В ушах все еше стоял грохот мотора и лязг гусениц.

Оглянулся слезящимися от копоти глазами.

Вокруг сельской площади, где когда-то стояли хаты и сараи – теперь виднелась огромная борозда от танковых гусениц и развалины домов.

А где-то за лесом, там где был город – разгоралсь зарево. Именно туда улетел снаряд.

Ромка спустился с танка. И сразу же очутился на каких то обломках.

Пригнулся что-бы разглядеть – это были обломки памятнику Владимиру Ильичу. Из черного мрамора.

Ромка пригнувшись начал убегать в сторону леса,

но пройдя сто шагов остановился. Оглянулся.

На фоне кровавого зарева разгоравшегося за лесом, стаоый тигр стоял подняв дуло, как будто любуясь своей работой.

Что-то странное было в нем.

Как будто говорил он – Это я тут хозяин.

– Старый зверь решил умереть по звериному – вдруг понял Ромка.

Тигр стоял как буд то все еще пригинаясь и готовясь к прыжку. Но он уже умер знал Ромка.

Из под его гусениц поблескивала видневшаяся мраморная голова Ильича.

Теперь и мне пора спасаться – промелькнула мысль.

Ромка побежал к реке.

Старик снова замолк.

И мы долго сидели и молчали.

– Так расскажи, что там у тебя на было сцене? Как ты «застрелился»? – вдруг прервал старик неловкое молчание.

– Да на сцене, мы изображали дуэль – заговорил я стараясь выйти из оцепния – Я хотел посмотреть в дуло пистоета но вдруг ассистент за кулисой запустила звук выстрела.

Короче, получилось что я типа того …застрелился.

Вот смеху в зале было – сказал я.

Но старика это почему-то не рассмешило. Он вдруг отвернулся от меня.

– А фамилию в паспорте я в ту же ночь переправил –

наожиданно сказал он.

И тихо добавил:

– Ромка умер в ту ночь. И родился Николай Григорьевич.

Помни это. Ладно?

Я растерянно молчал.

– Иди. Я спать хочу. – голос старика стал каким то сиплым.

Кажеться он снова плакал.

– Или старик уиирает – понял я.

Я вправду. Я не ошибся. Николай Григорьевич умер через 8 дней, прямо в своей палате.

А на похоронах я снова увидел его бывшую жену.

Подошел, высказал ей соболезнования.

– Он был особенный человек – сказаля я ей.

– Я знаю – ответила она. И почему-то слегка улыбнулась.

Наверное вспомнила как он играл на скрипке, в лохотьях