Стальная Крыса поет блюз - [8]

– Галактическая свалка подонков! – воскликнул я. – Вот, значит, как вы заметаете под ковер свои позорные провалы! Неудивительно, что это держится в наисекретнейшем секрете!

– Кому бы рожу кривить, диГриз, да только не тебе! Наслышан я про твои подвиги. По мне, так от них за версту смердит. Раз уж ты теперь на коротком поводке, раз уж вылакал яд, который подействует через семьсот двадцать часов – кончай выдрючиваться и делай, что тебе говорят. Сейчас я тебя просвещу насчет этой поганой Лайокукаи, а после ты придумаешь, как вернуть ту фиговину. Других вариантов не будет.

– Спасибо. Какие у меня ресурсы?

– Ресурсы неограниченные, фонды бездонные, поддержка беспредельная. Университато субсидируется всеми планетами Галактики, кредитов у него, как у дурака фантиков. По сравнению с ним самый богатейший толстосум – беднее церковной мыши. Не буду возражать, ежели ты чуток облегчишь его мошну.

– Вот теперь вы говорите на моем языке. У меня прорезается интерес к вашему ядовитому проекту. Давайте сюда все материалы и чего-нибудь поесть, а я погляжу, что тут можно сделать.

«Н-да, негусто», – заключил я, проведя несколько часов за чтением и перечитыванием тонкой папки документов и поглощением множества несвежих и невкусных бутербродов. Адмирал, размякнув в кресле, храпел, точно ракетная дюза. У меня назрело несколько вопросов, и я с удовольствием его растормошил. Поросячьи глазки запылали, уставясь в мои зрачки.

– У тебя должна быть оч-чень серьезная причина.

– Есть. Что вы сами знаете о Лайокукае?

– Все, недоумок. Потому-то я и здесь.

– Эта планетка – самая настоящая тайна за семью печатями.

– Мягко сказано. За семью пудовыми замками – вот так бы я выразился. Глухой карантин, железный занавес, надежная охрана, непрестанный надзор – короче, мышь не проскочит. Жратву и лекарства доставляем на кораблях. Психам оттуда вовек не выбраться.

– А врачи у них свои?

– Еще чего! Медицинская обслуга – в больнице, а больница – на космодроме, а космодром – что твоя крепость. По глазам вижу, что ты подумал, и сразу говорю: нет. Кабы не врачи, лайокукайцы вообще бы Флоту не доверяли. А так они приходят, и мы их пользуем. И все! Дай им хоть малейший повод заподозрить, что эскулапы – стукачи, и пиши пропало. Они к нам и на порог больше не сунутся. И начнутся эпидемии и мор. Так что сам понимаешь – мы предпочитаем не рисковать.

– Если цивилизованная Галактика о них не ведает, то что им известно о нас?

– Почитай что все. Мы не вводили цензуру. Открыты все развлекательные каналы, а еще – учебные и информационные. Телеков у них вдоволь, и смотрят они все, вплоть до самых тошнотворных программ и сериалов. Считается, чем сильней мы им пудрим мозги телевизионной дребеденью, тем меньше с ними хлопот.

– И что, действует?

– Может, и действует. Во всяком случае, у них галактический рекорд по просиживанию возле ящика для идиотов.

– Так вы, значит, внедряетесь и ведете статистику?

– Не мели ерунду. В каждом телеке «жучок», его сигналы ловятся спутником.

– Итак, мы имеем дело с планетой воинственных, кровожадных, полоумных телевизионных фанатиков?

– Примерно так.

Я вскочил на ноги, разбросав крошки от протухших бутербродов, и возопил, потрясая кулаками:

– Вот она!

– Ты чего? – Бенбоу скривил физиономию и часто заморгал.

– Вот она, идея! Пока – только зародыш, но я уверен, он вырастет в нечто стоящее. Я понянчу его в голове, а когда проснусь, доведу до совершенства, причешу и явлю вам во всей красе.

– Что за идея?

– Не будьте таким нетерпеливым. Всему свое время.

Глава 4

Кухонный автомат выдал еще один лежалый бутерброд – машина явно напрашивалась на списание и переселение на свалку – вместе с чашкой жиденького тепловатого шоколада. Я угрюмо похрустел сухарем, похлебал коричневой бурды и отправился искать спальню. Ее дверь обнаружилась посередине коридора. В спальне работал кондиционер, но окно оказалось незапертым. Я растворил его и глотнул прохладного ночного воздуха. По небосводу ползла луна вслед за тремя уже взошедшими и бросала причудливые тени. Эх, сейчас бы на подоконник да в сад… Я бы скрылся еще до того, как поднялась тревога… чтобы скончаться через двадцать девять дней. Небольшое возлияние в тюремной камере гарантировало Галактической Лиге мою лояльность и активное сотрудничество… Однако вот вопрос: удастся ли мне осуществить такую сложную операцию в столь сжатые сроки? Но выбирать не приходится – учитывая последствия. Я несколько раз глубоко и неровно вздохнул, закрыл окно и улегся на койку. Что ни говори, денек выдался не из коротких.

Утром я отпер замок на пульте управления кухонного автомата и уже заканчивал возню с проводами, когда вошел адмирал Бенбоу.

– Можно вежливо поинтересоваться, какого хрена ты тут делаешь?

– Разве это не очевидно? Добиваюсь от подлого агрегата чего-нибудь получше бутербродов с заплесневелым сыром. Готово!

Я хлопнул панелью и отстучал на клавиатуре заказ. Спустя мгновение появилась чашка горячего ароматного кофе, а за ней – сочный, дымящийся свинобургер. Адмирал кивнул.

– Годится. Сделай и себе. И рассказывай, что задумал.

Я решил не упрямиться и заговорил с набитым ртом: