Сталкер. Литературная запись кинофильма. Выдержки и статьи - [8]

ПИСАТЕЛЬ. Хм, это что же - туда идти?

СТАЛКЕР. Э… к сожалению… другого пути нет.

У открытой двери стоят Профессор и Писатель, за ними Сталкер.

ПИСАТЕЛЬ. Как-то тускло, а, Профессор? Тут мне как-то идти первым нежелательно, Большой Змей добровольцем не бывает…

СТАЛКЕР. Простите, видимо, надо тащить жребий. Вы не против?

ПИСАТЕЛЬ. Нет, здесь я все-таки предпочел бы добровольца.

СТАЛКЕР. У вас спички есть? (Профессор достает спички, отдает их Сталкеру.) Спасибо… Пойдет длинная. (писатель тащит спичку.) Длинная… На этот раз не повезло.

ПИСАТЕЛЬ. Вы бы хоть гаечку туда бросили, что ли.

СТАЛКЕР. Конечно… Пожалуйста…

Подбирает большой камень, бросает - и сразу захлопывает дверь. Открывает дверь и смотрит туда.

СТАЛКЕР. Еще?

ПИСАТЕЛЬ. Ладно… Иду…

ЭХО. И… ду…

Писатель идет по коридору. Он проходит несколько шагов. Глядя на него, Сталкер отодвигает Профессора от двери и отходит сам. Писатель скрывается за поворотом.

СТАЛКЕР. Быстрей, Профессор!

Профессор впереди и Сталкер за его спиной перебегают по коридору. Сверху течет вода.

Писатель испуганно оглядывается. Профессор и Сталкер останавливаются и выглядывают из-за угла коридора. Писатель медленно, хрипло дыша, идет дальше. Спотыкается, падает. Сталкер идет, прячась за спиной Профессора. Они тоже останавливаются. Писатель опять идет дальше, так же медленно и тяжело. Те двое делают еще перебежку. Писатель, задыхаясь, идет по битому стеклу. Останавливается, кричит.

ПИСАТЕЛЬ. Здесь… Здесь дверь какая-то!

ЭХО. Здесь дверь какая-то…

Профессор и Сталкер подбегают, выглядывают из-за поворота.

СТАЛКЕР. Теперь туда! Открывайте дверь и входите!

Писатель смотрит на металлическую дверь. Достает пистолет, взводит курок.

ПИСАТЕЛЬ. Опять я… И входить я…

СТАЛКЕР. Вам же жребий выпал… Идите, тут нельзя долго… Что у вас там?… Тут… Тут нельзя с оружием! Вы же погибнете так и нас погубите! Вспомните танки!. Бросьте, я вас очень прошу!…

ПРОФЕССОР. Вы что, не понимаете?

СТАЛКЕР (Профессору). Тише! (Писателю жалобно-настойчивым голосом.) Если… если что-нибудь случится, я вас вытащу, а так… Ах… Я вас очень прошу! В кого… (Почти плачет.) Ну в кого вы там будете стрелять?

ЭХО. Стрелять…

Писатель бросает пистолет.

СТАЛКЕР. Идите! (ЭХО. Идите…) У нас мало времени!

ПИСАТЕЛЬ (открывая дверь). Тут вода!

За дверью видно затопленное помещение. На противоположной его стороне - железная лестница, поднимающаяся из воды.

СТАЛКЕР. Ничего! Держитесь за поручни и спускайтесь!

Писатель спускается в воду по плечи, проходит несколько шагов и поднимается по лестнице.

СТАЛКЕР. Только не ходите никуда! Ждите наверху, у выхода!

Профессор подходит к двери.

СТАЛКЕР. У вас, надеюсь, ничего такого нет?

ПРОФЕССОР. Чего?

СТАЛКЕР. Н-ну, вроде пистолета?

ПРОФЕССОР. Нет, у меня на крайний случай ампула.

СТАЛКЕР. Какая ампула?

ПРОФЕССОР. Ну ампула зашита, яд.

СТАЛКЕР. Боже мой! Вы что же, умирать сюда пришли?

ПРОФЕССОР (начинает спускаться по лестнице). А-а… Это так, на всякий случай ампула.

Профессор идет по воде, держа рюкзак над головой. Сталкер смотрит вниз. На камнях лежит пистолет. Сталкер осторожно толкает его в воду.

СТАЛКЕР. Писатель! Назад! Да вернитесь же, самоубийца! Я ж вам сказал, ждать у входа! Стойте! Не двигайтесь!

Писатель проходит дальше, оглядывается. Виден обширный зал, засыпанный песком.

У входа в зал показываются Профессор и Сталкер. Сталкер кидает гайку, и они оба бросаются на песок.

Гайка медленно прыгает по песчаным барханам.

Писатель закрывает лицо ладонью.

Над леском летит большая птица. За ней - вторая; садятся на бархан.

Профессор поднимает голову и смотрит на Писателя.

ПРОФЕССОР. Это все ваша труба!

СТАЛКЕР. Что?

ПРОФЕССОР. Ничего! Вам бы по ней первому! Вот он и полез не туда - с перепугу.

Они снова прячутся за барханом.

Писатель лежит в луже. С трудом встает, с него льется вода, садится на край колодца, кашляет. Встает, берет камень и бросает его в колодец. (Гудящий звук.) Сидит на краю колодца.

ПИСАТЕЛЬ. Вот еще… эксперимент. Эксперименты, факты, истина в последней инстанции. Да фактов вообще не бывает, а уж здесь и подавно. Здесь все кем-то выдумано. Все это чья-то идиотская выдумка. Неужели вы не чувствуете?… А вам, конечно, до зарезу нужно знать, чья. Да почему? Что толку от ваших знаний? Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет совести. У меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь - рана. Другая сволочь похвалит - еще рана. Душу вложишь, сердце свое вложишь - сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души - жрут мерзость. Они же все поголовно грамотные, у них у всех сенсорное голодание. И все они клубятся вокруг - журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то непрерывные. И все требуют: «Давай! Давай!…» Какой из меня, к черту, писатель, если я ненавижу писать. Если для меня это мука, болезненное, постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше думал, что от моих книг кто-то становится лучше. Да не нужен я никому! Я сдохну, а через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого. Ведь я думал переделать их, а переделали-то меня! По своему образу и подобию. Раньше будущее было только продолжением настоящего, а все перемены маячили где-то там, за горизонтами. А теперь будущее слилось с настоящим. Разве они готовы к этому? Они ничего не желают знать! Они только жр-р-ут!