Сталинский социализм. Практическое исследование - [48]

Говоря об этом периоде и его последствиях, не стоит зацикливаться на «убедительных» сведениях о чистке партии, отстранении от власти старых большевиков, насильственных формах и пугающих масштабах этого процесса. В тех условиях индустриализация была бы невозможна, если бы у руля оставались те, кто, несмотря на все заслуги в революционной борьбе и гражданской войне, был, в силу недостатка образования и закоснелости мышления, не в состоянии осознать масштаб и особенности научно-технических, экономических и других проблем и действовать адекватно требованиям времени.

Но при анализе достижений того времени нельзя игнорировать то, что проблемы экономического, научно-технического наверстывания упущенного во многих отношениях были подкреплены и усилены мировым экономическим кризисом. Причины и основание этого кризиса – предмет отдельного разговора. Здесь мы говорим только о влиянии этого события на развитие рабочего движения и изменения в отношениях между империалистическими промышленно развитыми странами и Советским Союзом. Оказавшиеся на грани банкротства немецкие, французские, американские, британские и другие предприятия были готовы отменить ранее практикуемую экономическую блокаду СССР. Для многих из них заказы из Советской России были единственным шансом выжить.

Приведенные ниже цифры не дадут полной картины этих изменений в экономических, научно-технических и дипломатических отношениях. Но быстро растущее число иностранных специалистов все же является одним из в высшей степени показательных признаков этой исторической тенденции. В 1924 году в Советском Союзе работали – в основном из частного интереса – только 23 иностранных инженера и техника. В 1932 году здесь работало уже около 9000 иностранных инженеров и техников, а также около 10 000 квалифицированных рабочих.

Учитывая начавшийся в 1929 году и продолжившийся в последующие годы мирового экономического кризиса все более непредсказуемый спад экономической деятельности, все еще принципиально игнорируемые предложения из красной России для многих предприятий стали единственным шансом на выживание. Эти заказы давали находящимся на грани банкротства предприятиям Германии, Франции, Великобритании и США шанс на выживание, а безработным – возможность получить рабочие места. Но вместе с этим возник целый ряд новых возможностей для проникновения агентов и пособников спецслужб этих стран и для действующих за рубежом членов троцкистского IV Интернационала. Вместе с разнообразием быстро налаживающихся контактов между представителями СССР и зарубежными представителями промышленности, учеными, инженерами и военными возникало все больше возможностей влиять из-за рубежа на развитие внутренних отношений в Советской России. Этот факт сознательно игнорируют в наши дни, когда речь заходит о причинах и природе того, что происходило в СССР в 30-е годы.

Тот факт, что агенты этих служб под всеми возможными и невозможными предлогами мешали стабилизации советской экономики путем шпионажа, актов диверсии и создания агентских сетей, изображается некоторыми как «нормальная» картина. То, что Советский Союз боролся против этих врагов, и то, что в результате массирования таких враждебных актов удалось подогреть атмосферу шпиономании, пришлось очень кстати инициаторам этой деятельности. Сегодня это служит для приведения доказательств для такой картины социализма, которая концентрируется только на таким образом вызванных деформациях, преподносимых как обусловленные социализмом характеристики ВКП(б) между XV и XVII партийными съездами.

Сравнивая данные о социальном составе делегатов IX съезда партии с социальным составом населения, становится ясно, что делегаты не были репрезентативной выборкой населения Советской России: в 1922 году число жителей составляло 136 100 000, 22 млн из которых (~ 16 %) жили в городах. Большая часть жителей Советской России (114 100 000 или ~ 84 %) жила в селах. В 1924 году 10,4 % были рабочими, 4,4 % госслужащими, 1,3 % колхозниками, 75,4 % крестьянами-единоличниками, 8,5 % представителями буржуазии, землевладельцами, торговцами и кулаками.

Среди городского населения в 1920 году около 73,5 % (мужчин 80,7 %, женщин 66,7 %) могли читать и писать. Среди деревенского населения таких насчитывалось 37,8 % (мужчин 52,4 %, женщин 25,2 %).

В 1926 году грамотных среди городского населения было 80,9 % (мужчин 88 %, женщин 73,9 %) в деревне же их число доходило до 50,6 % (мужчин 67,3 %, женщин 35,4 %).

XI партийный съезд был первым съездом после Октябрьской революции, чей ход не был нарушен ни гражданской войной, ни контрреволюционными восстаниями, ни империалистической интервенцией. Теперь, во время восстановления экономики, в частности при улучшении отношений между промышленностью и сельским хозяйством или, иначе говоря, между рабочим классом и крестьянством, чувствовались первые результаты. Ленин в своем докладе говорил об этом так: «За этот год мы доказали с полной ясностью, что хозяйничать мы не умеем… Но этого не сознают и уверены, что если кто так думает, то это неразвитой народ, не учились, мол, коммунизму, – может быть, поймут, поучатся. Нет, извините, не в том дело, что крестьянин, беспартийный рабочий не учились коммунизму, а в том дело, что миновали времена, когда нужно было развить программу и призвать народ к выполнению этой великой программы. Это время прошло, теперь нужно доказать, что вы при нынешнем трудном положении умеете практически помочь хозяйству рабочего и мужика, чтобы они видели, что соревнование вы выдержали». Ленин аргументировал это, ссылаясь на конкуренцию, роль которой теперь было необходимо признать: «Но вот вещь, которую приходится нам проделывать в экономике: теперь выдержать соревнование с простым приказчиком, с простым капиталистом, купцом, который к крестьянину пойдет и не будет спорить о коммунизме, – представьте себе, не станет спорить о коммунизме, – а станет спорить: что ежели нужно достать, правильно сторговать, суметь построить, то я-то построю дорого, а, может быть, коммунисты построят дороже, если не в десять раз дороже. Вот какая агитация представляет теперь суть дела, вот в чем корень экономики».