Сталинский 37-й. Лабиринты кровавых заговоров - [9]

Пресловутый «еврейский вопрос» возник не впервые. Отвечая на провокационное утверждение Троцкого, Сталин был вынужден опубликовать специальное заявление о том, что ЦК борется против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи, а вследствие их оппозиционности.

Но Троцкий извратил смысл этого заявления. Позже в опубликованной в феврале 1937 года статье «Термидор и антисемитизм» он представлял это заявление как скрытую антисемитскую пропаганду. «Каждому политически мыслящему человеку, – писал он, – была совершенно ясна намеренная двусмысленность этого заявления, по видимости направленная против крайностей антисемитизма, фактически же питающая их. «Не забывайте, что руководители оппозиции – евреи», – вот настоящий смысл слов Сталина, опубликованных во всех газетах».

Эта инсинуация, построенная на логическом извращении смысла сказанного, была рассчитана на простаков и демагогически передергивала суть проблемы. Троцкий не единственный, кто иезуитски стремился извратить ход мыслей Сталина, чтобы породить неправильные представления о его поступках. На этом построена вся антисталинская литература.

Но вернемся к планам вождя. Сталин понимал, что Советское государство не может следовать путем, который прошли другие страны, концентрировавшие средства на индустриализацию за счет ограбления колоний, использования ресурсов побежденных стран, сдачу в концессию естественных богатств и предприятий. Развитие промышленности в СССР можно было осуществить только за счет «социалистического накопления» и сбережения народной собственности.

Если первый этап, указывал он, связан с восстановления сельского хозяйства, позволяя создать в стране внутренний рынок и наладить производство сельскохозяйственного сырья для промышленности и обеспечение продовольствием, то второй этап – это «прямое развертывание индустриализации».

Такая перспектива отвечала настроениям масс и являлась повелительной задачей на ближайшее время. «Индустриализация, – подчеркивал он, – должна пониматься прежде всего как развитие у нас тяжелой промышленности и особенно как развитие собственного машиностроения, этого основного нерва индустрии вообще. Без этого нечего и говорить об обеспечении экономической самостоятельности нашей страны».

Нет, не борьба за власть занимала мысли Сталина. О том, в каком направлении работал его ум, свидетельствует одна из реплик, обращенная им к соратникам по партии: «Мы не должны допускать, чтобы нас отвлекали дискуссиями. Не забывайте, что мы правящая партия. Не забывайте, что любые словопрения наверху ослабляют наши позиции в масштабах страны...». Но этот благоразумный призыв не осел в головах его противников; оппозиция не прислушалась к нему.

В конце мая 1926 года Сталин уехал в Грузию. Там 2 июня он отправился на Земо-Авчальскую ГЭС – первенец гидростроения Закавказья. В это же время, забросив государственные дела, лидеры оппозиции готовили очередное наступление на Генерального секретаря. Они объединили свои силы, и практически речь шла о создании новой «параллельной» партии. Конспиративный центр оппозиции во главе с Троцким и Зиновьевым был организован еще весной. Его нелегальные заседания проходили на квартире убежденного троцкиста Ивара Смилги, бывшего начальника Политуправления армии, латыш Смилга занимал пост заместителя председателя Госплана.

Объединившись, «новая оппозиция» начала активно вербовать своих сторонников. 6 июня в подмосковном лесу состоялось тайное собрание. Его организатором стал сын еврейского купца из Одессы, заместитель наркома по военным и морским делам СССР и заместитель председателя РВС Ворошилова, кандидат в члены ЦК Моисей Лашевич. На собрании он призвал к борьбе с Центральным комитетом.

Этот призыв не повис в воздухе. Уже вскоре Троцкий, Зиновьев, Каменев, Крупская, Пятаков, Лашевич, Муралов и др. подписали «Заявление 13». Хотя авторский коллектив изменился, но оно лишь повторяло «Письмо 46» 1923 года. И суть его состояла в том, что решение существовавших в стране проблем можно обеспечить сменой руководства.

Еще вчера клеймившие Троцкого, теперь Зиновьев, Каменев и Лашевич писали: «Сейчас уже не может быть никакого сомнения, что основное ядро оппозиции 1923 года, как это выявила эволюция руководящей ныне фракции, правильно предупреждало об опасности сдвига с пролетарской линии и об устрашающем росте аппаратного режима».

После трехлетней конфронтации Троцкий, Зиновьев и Каменев наконец сообразили, что борьба со Сталиным отвечает их общим интересам. Союзники самозабвенно множили обвинения в адрес Генерального секретаря. Ссылаясь на «Завещание» Ленина, они утверждали, «что организационная политика Сталина и его группы грозит партии дроблением основных кадров, как и дальнейшими сдвигами в классовой линии».

То было явное передергивание мыслей Ленина: ни о каком «дроблении основных кадров», ни о каких-либо сдвигах в «классовой линии» в его записках не было даже намека. Но политические обвинения чаще всего строятся не на логике фактов, а на страстях эмоций. И, собравшись в блок, 14-23 июля 1926 года на пленуме ЦК оппозиция снова попыталась дать Сталину бой.