Сталинский 37-й. Лабиринты кровавых заговоров - [2]

То есть официальная хрущевская пропаганда тоже утверждала, что «в начале было Слово», точнее тезис, высказанный Сталиным. Но вдумаемся в очевидную нелепость.

Разве такое возможно? Могло ли вообще так произойти? Будто бы достаточно было Сталину провозгласить такой тезис, чтобы партийные лидеры организовали кампанию по выявлению не существовавших врагов народа, следователи выбивали из арестованных лживые признания, а прокуроры иезуитски обвиняли невиновных в несовершенных преступлениях. И все заключалось якобы лишь в ошибочно выдвинутом тезисе.

Но после смерти вождя этому поверили. Поверили все. Партийные лидеры и обслуживающие их историки, вечно продажная интеллигенция и жадный до сенсаций обыватель, труженики полей и заводов. Эту нелепость вписали в историю партии, а писатели – инженеры «человеческих душ» (Сталин) – сочиняли на ее основании сентиментальные сюжеты. То есть фактически все признали, что Сталин действительно был богом. Только злым.

Предрассудки являются одной из отличительных черт любого человеческого общества. Вспомним, как с началом перестройки миллионы образованных людей садились у телевизоров с банками воды, чтобы «подзарядиться» от откровенных мошенников, маячивших на экранах. Это в конце XX века! Миллионы людей, наблюдавшие пассы телешаманов и слушавшие из динамиков телевизоров тишину, верили, что у них действительно рассасываются рубцы, отрастают волосы и исчезают болезни. Таковы принципы зомбирования человеческого сознания.

То же самое произошло и в шестидесятые годы. Упорно и методично советская пропаганда стала уверять общественность, будто бы репрессии произошли потому, что Сталин якобы выдвинул ошибочный тезис об обострении классовой борьбы.

Но самое любопытное в том, что Сталин такого тезиса никогда НЕ ВЫДВИГАЛ!

Ни в одной из публикаций советского периода вы никогда не найдете тезиса Сталина, взятого, как цитата, в кавычки. Утверждение о тезисе являлось умышленной пропагандистской ложью. Люди, обремененные дипломами и учеными степенями, тиражировавшие эту инсинуацию, беззастенчиво обманывали читающую публику.

И все-таки подобный тезис был, но он касался совсем иного философского понятия – уничтожения самих классов. Сталин действительно полемизировал об «уничтожении классов» с Бухариным, говоря о правом уклоне в ВКП(б).

«Тов. Бухарин, – писал Сталин, – думает, что при диктатуре пролетариата классовая борьба должна погаснуть и ликвидироваться для того, чтобы получилось уничтожение классов (курсив мой. – К. Р.). Ленин же, наоборот учит, что классы, могут быть уничтожены лишь путем упорной классовой борьбы, становящейся в условиях диктатуры пролетариата еще более ожесточенной, чем до диктатуры пролетариата».

Очевидно, что имеется в виду не буквальное уничтожение людей. Речь идет об уничтожении общественных классов. В доказательство Сталин привел слова основоположника партии.

«Уничтожение классов, – говорит Ленин, – дело долгой, трудной, упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного государства, после установления диктатуры пролетариата не исчезает (как воображают пошляки старой социал-демократии), а только меняет свои формы (курсив мой. – К. Р.), становясь во многих отношениях еще более ожесточенной». (Ленин В.И. Привет венгерским рабочим. Соч. Изд. 3. Т. XXI, стр. 315).

Вот что говорит Ленин об уничтожении классов.

Уничтожение классов путем ожесточенной классовой борьбы пролетариата – такова формула Ленина.

«Уничтожение классов путем потухания классовой борьбы и врастания капиталистов в социализм – такова формула т. Бухарина».

Таким образом, рассуждая об уничтожении классов, Сталин не изобретал велосипед, он лишь ссылался на Ленина. Впрочем, о том, что этот ленинский тезис не был ошибочным, свидетельствует судьба советской власти в СССР. Между тем мысль об обострении классовой борьбы в социалистическом обществе действительно была высказана.

В работе «Государство и революция» Ленин писал: «Оппортунизм не доводит признания классовой борьбы до самого главного – до периода перехода от капитализма к коммунизму, до периода свержения буржуазии и полного уничтожения ее.

В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее, а, следовательно, и государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии)».

Партийная пропаганда хрущевского периода не оспаривала этой мысли. Она передергивала ее, утверждая, что Ленин под коммунизмом имел в виду первую фазу – социалистическое общество. Возразим этому.

Это не так. Ленин выражает свою мысль предельно ясно: «Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не только для всякого классового общества вообще, не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию, но для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма».

Таким образом, не Сталин, а Ленин выдвинул тезис об обострении классовой борьбы с построением социализма. Характерно, что после ликвидации советского строя то есть процесса, фактически подтвердившего этот тезис, обвинение Сталина в теоретической «ошибке» тихонько сошло на нет.