Сталинские Зверобои - [12]

Смоленский выступ не мог долго оставаться, если сам Смоленск немцы взять снова так и не смогли, тяжелая артиллерия, имевшая достаточное количество снарядов просто перемалывала атакующие порядки вермахта, то вот ударить в своей излюбленной манере вполне. В результате одновременным ударом с двух сторон, немцы, прорвав оборону, замкнули Смоленск в кольцо и быстро стали его сужать. За то время, пока город не был снова блокирован, со складов вывезли огромное количество вооружения и боеприпасов. Ночью, каждые 15 минут из Смоленска выходил груженый эшелон, и большая часть складов уже была вывезена. Свою основную задачу оборона Смоленска уже выполнила, задержала врага и позволила эвакуировать склады, вот только в самом котле оказалось около ста тысяч бойцов и командиров РККА. Две попытки прорвать окружение оказались безуспешными, и тогда ставка решила бросить в бой дивизию полковника Волкова. Даже не смотря на то, что дивизия была еще не готова и большая часть техники отсутствовала, но обоснование было одно — раз он уже один раз отбил Смоленск, да и вообще, в кратчайшие сроки создал из ничего танковую дивизию и успешно ей командовал, то и теперь сумеет выполнить поставленную ему задачу.

Вызов к комфронта был внезапным, а там меня озадачили, поднять дивизию по тревоге и деблокировать окруженный Смоленск. В качестве бонуса мне придавали две пехотные дивизии, которые должны были развить успех после того, как я прорву немецкую оборону. Доводы, что дивизия еще не готова ни кого не интересовали, так что скрепя сердце пришлось выполнять приказ. Единственное, что меня порадовало, так это то, что мне дали почти две сотни грузовиков. Одна из главных причин поражения Красной Армии была в плохом снабжении. Во время нашего рейда мы сами видели брошенные на дорогах из-за отсутствия топлива абсолютно исправные грузовики и танки. Раз мне снова предстоял рейд, а просто прорвать немецкое кольцо было недостаточно, то следовало по крайней мере обеспечить свою технику запасом топлива и боеприпасов. Вся дивизия заняла одиннадцать эшелонов, которые вышли вечером в направлении Москвы. Мы ехали все ночь без остановок и утром уже были под Москвой. День пришлось переждать и вечером снова тронулись в путь, а уже под утро мы разгружались в двадцати километрах от линии фронта. К нашему прибытию были построены временные рампы и разгрузка техники прошла быстро и без происшествий. На месте нас уже ждал командующий фронтом и командиры дивизий, той, на участке которой мы будем прорывать фронт и двух приданных нам для развития успеха. Они прибыли еще вчера и ждали только нас. Совещание было коротким, мы обсудили только направление ударов и порядок выдвижения, после чего все разъехались по своим частям.

Вызов к комдиву был неожиданным, тем более время вызова, четыре часа ночи, когда чертовски хочется спать.

— Товарищи командиры, сегодня утром мы должны прорвать оборону противника… — Договорить комдив не успел, его перебил командир одного из полков.

— Товарищ Генерал, если мы снова пойдем в атаку, то потом мне нечем будет сдерживать противника. У нас и так большие потери в личном составе, не хватает тяжелого вооружения, а тут мы вообще оставшихся людей положим и без всякого толка.

— Хочу вас успокоить, мы идем вторым эшелоном после того, как только что прибывшая Вторая Гвардейская, Ленинградская тяжелая танковая дивизия, прорвет фронт и пойдет развивать наступление. Наступление в 7 часов утра, сразу после короткой артподготовки.

— А не слишком этого будет мало?

— Мне сказали, что достаточно, еще просили предупредить моих бойцов, что бы они при её начале не пугались.

— А чего пугаться?

— Не знаю, но сказали, что такого мы ещё не видели.

Разошедшиеся командиры отправились поднимать своих бойцов. К семи утра все уже были наготове и с интересом смотрели не в сторону противника, а в сторону своего тыла. Без десяти семь, когда со стороны тыла послышались звуки многочисленных моторов. Вот показались наши танки, и тут началось настоящее светопреставление. Из-за их спин под оглушающий и скрежещущий вой в небо устремились сотни огненных стрел, которые стали падать на немецкие позиции. Все они мгновенно скрылись в массовых разрывах и спустя минуту все немецкие позиции затянулись пылью и черным, удушливым дымом и массой разгорающихся пожаров. А мимо остолбеневших от такого зрелища бойцов двигались танки с десантом на броне, тяжелые танки, похожие на КВ, но немного другие с невиданными до этого самоходными орудиями с длинными мощными орудиями. В их строю двигались танки, смахивающие на Т-34 и БТ одновременно, но не с орудийной башней, а с зенитными орудиями. Затем потянулась длинная колонна грузовиков с бойцами, грузами и также до сих пор невиданными двух и трехосными бронетранспортерами. Только потом бойцы дивизии пошли вперед, на немецких позициях все было перепахано взрывами, а кое-где еще не только дымились какие-то обломки, но и пробивался небольшой огонь.

После совещания я отправился к своим. План сражения был прост, как лом, нам надо было слева от железной дороги, что бы не повредить её и она гарантировано оказывалась освобожденной, преодолеть две линии немецких траншей, которые немцы успели отрыть, причем полного профиля с дзотами. Позади, расположились артиллерийские и минометные батареи, которые каждый раз ставили сильный заградительный огонь. Несколько попыток наших войск прорвать немецкую оборону окончились полной неудачей с большими потерями, а артиллерии, особенно крупного калибра катастрофически не хватало. Хорошо организованную оборону, без авиационной и артиллерийской поддержки и не имея танков прорвать очень тяжело. Нечего удивляться, что все попытки прорвать немецкую оборону окончились неудачей. Мой главный козырь, вернее два козыря, это установки залпового огня, которые за минуту могут обрушить на противника 768 эресов и батальон тяжелых танков с поддержкой из роты 107 и дивизиона 122 миллиметровых САУ. Но все же главный расчет у меня был именно на РСЗО, если БМ-13 уже назвали Катюшами, то свои установки на базе легких танков я решил назвать «Дождь». В добавление к стандартным реактивным снарядам М-13 калибра 132 миллиметра, в боекомплект были также снаряды с зажигательной смесью. Когда я носился по Питеру и заскочил к химикам, что бы обсудить с ними возможность создания напалма, вернее найти загустители и добавки к бензину, то меня скажем так, очень грубо спустили с небес на Землю. Я то думал, что напалм придумали только после Второй мировой войны, а оказалось, что в СССР еще в конце 30-х годов придумали аналоги напалма, это были горючие смеси номер 1 и номер 3. «Для их приготовления использовали автомобильный бензин, неавиационный керосин, лигроин, загущенные специальным порошком ОП-2 на основе нафтената алюминия, разработанным в 1939 году А. П. Ионовым в НИИ-6 (Наркомат боеприпасов)». Вот так, собрался изобретать велосипед, а оказалось, что все уже придумано до нас. Вот идею объемного взрыва я всё же им подсказал, только результата быстро ждать не приходилось, дай бог, если что-то рабочее создадут к следующему лету. Главное было то, что в наличии были уже готовые смеси, пускай и не слишком много, но мне вполне хватало. Четверть БК моих РСЗО составили именно зажигательные снаряды с этими смесями, и они хорошо дополняли стандартные осколочно-фугасные ракеты. Дивизион Дождя вместе с ротой охраны и грузовиками с БК занял позицию в километре от наших траншей. Танки и САУ с десантом на броне вместе с зенитными БТ двинулись вперед, а за ними двигалась пехота. Все полученные грузовики были под завязку забиты топливом и боеприпасами, а для моего пехотного полка стянули все доступные машины, которые я потом должен был вернуть обратно. Можно конечно было посадить бойцов в собственные грузовики, но тогда пришлось бы рассчитывать только на штатный БК и одну заправку, а значит, очень скоро мой ударный кулак потерял бы свою пробивную мощь, так как техника встала бы без топлива и снарядов. Ровно в 7 часов утра дивизион РСЗО дал залп по немецким позициям. Вначале я хотел начать в 6 утра, но потом передумал и перенес атаку на 7 часов. Всё же сейчас эресы не очень мощные и немецкие блиндажи для них достаточная преграда. Кроме того РСЗО больше действуют на психику и лучше, что бы гансы в этот момент были не в блиндажах, а снаружи. Раньше я видел и слышал работу Катюш только на кадрах кинохроники, а тут это всё было буквально за моей спиной. Настоящий огненный дождь обрушился на немецкие позиции. Вытянувшиеся в линию танки и шедшие за ними самоходки двинулись вперед, не встречая ни какого сопротивления противника, следом за ними шла пехота. Дождь дал новый залп, однако теперь это были не немецкие траншеи, а разведанные дивизионными разведчиками позиции немецкой артиллерии. Мы двигались по перепаханному взрывами и горящему полю, а позади нас шли густые цепи пехоты и то тут, то там раздавались выстрелы, когда пехотинцы добивали уцелевших после огненного налета немцев. Всё же мощность у нынешних эресов не очень, тут больше психологический эффект. Вот бойцы и добивали уцелевших, но офигевших от обстрела немцев. Практически не встретив сопротивления, мы продвинулись на несколько километров, попутно уничтожив несколько тыловых подразделений противника и в том числе один полевой госпиталь. Еще перед самым выступлением я накачивая своих бойцов сказал, что мы пленных не берем и все кто попадется нам на пути должны быть уничтожены. Некоторых бойцов это покоробило, в основном это были немногочисленные новички, которые еще не нюхали пороха, а моя дивизия была первой, куда они попали служить. Те, кто уже успел повоевать, кто побывал под немецкими бомбежками и своими глазами видел, как немецкие самолеты гонялись даже за одиночными людьми, как они бомбили и штурмовали колонны беженцев, санитарные машины и медсанбаты с госпиталями. Эти бойцы восприняли мои слова как должное и они точно, без всякой жалости и сомнений выполнят мой приказ. Я же, отдавая его, хотел в результате получить две вещи. Во-первых, заставить противника не обстреливать и не бомбить наши госпиталя и медсанбаты, а во-вторых, что бы немцы, как только услышат про мою дивизию думали не как им сражаться, а как побыстрей сбежать. Сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя.