«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [97]

«Девятилетний период богословской учебы не мог не наложить глубокий отпечаток на его характер, на склад его мыслей, начиная с его стиля, который составляет существенную часть личности»[186].

То, что он вышел из семинарии образованным интеллигентом — этот тезис, поддерживаемый даже серьёзными историками[187], всё же очень сомнителен. В этом богословском учебном заведении нерелигиозная литература не дозволялась, в таком случае откуда могла взяться образованность? Она не сводится к знанию религиозных догм и церковной истории. Запрещённая подпольная литература, которую семинаристы читали втайне, состояла в основном из научно-популярных книг, которые, возможно, даже годились для того, чтобы поколебать веру в бога и религию. Однако та версия, которую поддерживает и Себаг-Монтефиори, что чтение книги Дарвина о происхождении видов заставило тринадцатилетнего Сталина сразу отказаться от религии и перейти к атеизму, кажется сильно преувеличенной[188]. Для этого нужно было бы понимать взгляды Дарвина лучше, чем он сам, так как Дарвин относился к атеистическим выводам из своего учения о происхождении видов, как известно, очень сдержанно и совершенно не высказывался на эту тему, потому что он крайне медленно приходил к атеистическим взглядам.

Среди запрещённых книг, ходивших в семинарии, конечно, были и некоторые произведения марксистской литературы того времени, вероятнее всего, работы Плеханова, тогда как переводы произведений Маркса и Энгельса на русский в то время были ещё мало распространены, поскольку большинство из них появилось между 1905 и 1908 годами. Утверждение, что Сталин в семинарии уже изучал «Капитал» Маркса — чистая фантазия, так как доказано, что в то время в Тифлисе не было ни одного экземпляра «Капитала», хотя он уже некоторое время существовал в нескольких русских переводах.

То же самое относится и к утверждению, что он вышел из семинарии уже «марксистом», так как для этого определённо необходимо более глубокое изучение несколько большего числа произведений Маркса и Энгельса. То, что молодой Сталин тогда понимал под «марксизмом», очень сильно несло на себе печать социальных и политических условий того времени. Это был марксизм, имевший характер

«ограниченного и примитивного, ибо приспособленного к политическим нуждам отсталой провинциальной интеллигенции. Теоретически мало реальный сам по себе, этот марксизм оказывал интеллигенции, однако, вполне реальную услугу, воодушевляя её на борьбу с царизмом»[189].

После начала своей революционной деятельности в социал-демократической организации, Сталин читал «Искру» со статьями Ленина, в той мере, насколько она могла достигнуть Грузии, а затем главным образом ленинские работы «Что делать?» и «Шаг вперёд — два шага назад», вышедшие в 1902 и 1905 году. В своих первых статьях в грузинских газетах он в основном популяризовал взгляды Ленина, ещё с очень неровным стилем и часто с бо́льшим количеством утверждений, чем аргументов.

В своей хвалебной поделке, полной фальсификаций, «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», Берия представляет грузинскую газету «Брдзола» революционным органом, сравнимым с «Искрой». На самом же деле речь шла о маленьком издании в формате листовки, выходившем лишь небольшим тиражом и несравнимом со всероссийской «Искрой». Что касается качества статей, то нет необходимости приводить здесь примеры, так как даже статьи, опубликованные в первом томе собрания сочинений Сталина — а для него, несомненно, были отобраны и переведены самые подходящие — показывают ещё относительно низкий уровень.

Утверждение, выдвигавшееся позже главным образом Берия, что Сталин с самого начала не только принадлежал к течению большевиков, но и сразу принял на себя руководство ими и боролся против меньшевизма, более чем сомнительно в отношении того, что он сразу примкнул к большевикам, но является совершенной фантазией в отношении того, что Сталин сразу стал их руководителем. Строгое разделение двух течений в организациях РСДРП, в противоположность загранице, развивалось лишь постепенно, и в местных организациях ещё долгое время происходило сотрудничество между ними в продолжавшей быть общей партии. Несмотря на некоторые критические споры со сторонниками меньшевизма, Сталин в этом вопросе в течение долгого времени не выказывал решительной позиции. После февральской революции он не только выступал за сотрудничество между большевиками и меньшевиками, но и ещё в марте 1917 года был за «безусловное объединение» большевиков с частью меньшевиков, а именно с их интернационалистским крылом[190].

После исключения из семинарии, Сталин действовал в кавказском регионе как «профессиональный революционер», причём его участие в терактах по «экспроприации» банков, которые в то время были привычными в Грузии, было подтверждено заслуживающими доверия свидетельствами[191]. Из-за этого его жизнь тогда была чрезвычайно нестабильной и едва ли давала ему время для углублённого изучения марксизма. Не будем это рассматривать как упрёк, а лишь как констатацию факта. Частые аресты, тюрьма и ссылка также не годились для спокойного сидения за книгами. Во всяком случае, в течение самой продолжительной ссылки в Сибири во время Первой мировой войны он не воспользовался случаем добыть литературу и серьёзно заняться марксистской теорией, что подтверждалось Свердловым и Каменевым, которые были с ним в сибирской ссылке. Полное волнений и тревог время подготовки и осуществления Октябрьской революции и установления советской власти, скорее всего, тоже не давало случаев для углублённой учёбы, тем более что Сталин, кроме поста члена Политбюро, после установления советской власти отвечал одновременно за два наркомата. Во время гражданской войны даже и подумать нельзя было о такой учёбе, так как он постоянно был в разъездах на разных фронтах с поручениями Политбюро.