«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [59]

.

Были ли прежние вредители и диверсанты, в отличие от нынешних, течением в рабочем движении или они перестали быть таковыми, это не интересовало Сталина. Ясно было только одно:

«Понятно, что этих господ (то есть Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова, Раковского, Радека, Смилгу, Сокольникова, Пятакова и так далее — А. К.) придётся громить и корчевать беспощадно, как врагов рабочего класса, как изменников нашей Родины».

«Нужно […] разъяснить, что в борьбе с современным троцкизмом нужны теперь не старые методы, не методы дискуссий, а новые методы, методы выкорчёвывания и разгрома»[129].

Это означало, что на будущих процессах будут уже только смертные приговоры.

Троцкий внимательно следил за развитием инсценированных процессов, он очень глубоко анализировал уловки и ложь обвинителя Вышинского и зачастую противопоставлял им простые соображения и факты, которые можно было легко проверить. Но он также мог иронично обсуждать абсурдные построения Сталина и Вышинского и высмеивать их. Например, он писал, приводя высказывания Вышинского:

«В этой преступной деятельности премьеры, министры, маршалы и послы неизменно подчинялись одному лицу. Не официальному вождю, нет — изгнаннику. Достаточно было Троцкому пошевелить пальцем, и ветераны революции становились агентами Гитлера и микадо. По „инструкции“ Троцкого, через случайного корреспондента ТАСС, руководители промышленности, транспорта и сельского хозяйства разрушали производительные силы страны и её культуру. По пересланному из Норвегии или Мексики приказу „врага народа“ железнодорожники Дальнего Востока устраивали крушение воинских поездов и маститые врачи Кремля отравляли своих пациентов. Вот какую поразительную картину советского государства вынужден дать Вышинский на основании разоблачений последних процессов! Но здесь возникает затруднение. Тоталитарный режим есть диктатура аппарата. Если все узловые пункты аппарата заняты троцкистами, состоящими в моём подчинении, почему, в таком случае, Сталин находится в Кремле, а я в изгнании?»[130]

Как говорят, Сталин пришёл в бешенство от этого замечания, что легко понять, так как его помощники Ежов и Вышинский в своих вымышленных показаниях часто допускали логические ошибки.

Вскоре после пленума ЦК выяснилось, что этими смертными приговорами опасность ещё не ликвидирована. Слишком многие вражеские агенты с партбилетом в кармане продолжали оставаться на влиятельных постах. После того как первый эшелон старых большевиков был уничтожен, теперь пришла очередь более молодого второго эшелона из Политбюро, Центрального Комитета и Совнаркома, хотя они были по большей части учениками, верными сторонниками и приверженцами Сталина и его режима.

Утверждение, без конца повторяемое Сталиным, Ежовым и Вышинским, что Троцкий и все его помощники — агенты германского фашизма, оказалось обоюдоострым. Руководство разведки фашистского правительства, конечно, знало, что эти обвинения вымышлены, поскольку они были удобны не только для дискредитации противников Сталина, но и для того, чтобы представить их преступниками. Но германская разведка таким образом получила очень эффективное средство влияния на советское руководство путём дезинформации и дезорганизации. Ей нужно было лишь запустить слухи, что ещё больше высокопоставленных функционеров СССР являются агентами на службе фашистского режима, и позаботиться об их ненавязчивом распространении. Очевидно, это оружие было использовано главным образом для дискредитации и подведения под подозрения руководства Красной Армии, а среди него в особенности маршала Тухачевского. В этом отношении Советский Союз действительно был атакован империалистическими разведками.

Это было относительно легко, так как в течение долгого времени между Красной Армией и германским рейхсвером существовали тесные взаимовыгодные отношения по договорённости обоих правительств. Германский рейхсвер использовал их для обхода ограничений Версальского договора, который Советский Союз не признавал, а Красная Армия использовала их для своей модернизации и повышения боеспособности. Прошлые контакты между руководством Красной Армии и рейхсвером были теперь использованы, чтобы посеять подозрение в том, что Тухачевский и другие генералы, возможно, стали предателями. Во всяком случае удалось не только запустить такие слухи, но и через президента Чехословацкой республики Эдварда Бенеша передать предупреждение Сталину, известному своей чрезвычайной подозрительностью. Кроме того, в Советском Союзе существовали некоторые обстоятельства, которые облегчили эту провокацию. Это были, с одной стороны, очень натянутые отношения между наркомом обороны Ворошиловым и его заместителем Тухачевским, фактически руководившим Красной Армией и пользовавшимся высоким уважением как военный специалист. Ворошилов, напротив, совершенно не годился для своего поста, о чём генералы Красной Армии, естественно, знали. В то время как военные способности Ворошилова ограничивались опытом гражданской войны в основном в виде партизанских сражений мелких самостоятельных групп, Тухачевский был на уровне современной военной науки и настойчиво боролся за модернизацию Красной Армии, особенно техническую.