Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - [32]

Но в 1934 году Сталин не имел харизмы непобедимого полководца, такой, например, какую имел в начале двадцатых годов Троцкий. Поэтому повторить опыт Н. Бонапарта по вышвыриванию членов ЦК ВКП(б) из залов Большого Кремлевского дворца он не мог. Правда, существовал еще один, третий способ реанимации монархии: внесение на партсъезде в устав поправок, упраздняющих Политбюро, Оргбюро, Секретариат и учреждающих пост Председателя ЦК ВКП(б), которого должен избирать Центральный Комитет, а лучше партийный съезд, и который обладал бы всеми полномочиями главы государства в течение какого-то конкретного срока (четырех- или пятилетнего, на худой конец, между съездами) и с непременным правом переизбрания. В этом случае апелляция к обществу или армии не понадобилась бы. Реорганизация прошла бы мирно и почти без затруднений. Однако обращению к самому легкому методу реконструкции властной модели препятствовало главное: фанатичная приверженность и убежденность товарищей по партии в эффективности коллегиального принципа решения любых проблем.

Тем более что подавляющее большинство как центральных коллегиальных органов, так и партноменклатуры в республиках, краях и областях прошли горнило Гражданской войны, а в дальнейшем «закалилось» в борьбе с оппортунистами всех мастей в двадцатые годы, и лишить их этой привилегии — управлять всем без всякой ответственности за результаты своей деятельности, можно было только силовым путем.

Да, как бы это было ни прискорбно, только с помощью карательных органов. Страх перед застенками НКВД, и только он, сумел бы парализовать волю членов ЦК к сопротивлению. Страх перед расколом партии из-за активности оппозиционных фракций к 1934 году уже превратил цекистов в покорную машину для голосования. Однако эта машина могла дать сбой, внеси генсек в повестку дня вопрос о снятии с ЦК функций института государственного управления. Для столь радикального шага страх перед расколом партии явно недостаточен. Степень страха членов ЦК надо поднять до животного страха за свою жизнь, чтобы в кульминационный момент они, выбирая между верностью идее (коллегиальности) и жизнью своей, своих жен, детей, родственников, друзей поступились идеей и проголосовали за передачу власти от партии Председателю Совета Народных Комиссаров СССР.

Итак, Сталин задумал «генеральную чистку» сплоченных рядов партноменклатуры, которая вошла в историю страны, как «Сталинский террор». Теперь необходимо было найти удобный повод для развязывания террора. Традиционно считается, что датой начала тотальной чистки партии является 1 декабря 1934 года, то есть день убийства С.М. Кирова ревнивым мужем некоей особы, на которую якобы «положил глаз» похотливый любимец питерцев.

Действительно, если представить убийство на бытовой почве убийством политическим и обвинить в нем лидеров прошлых оппозиций, появится правдоподобное подтверждение тезису о перерождении проигравших битву за власть членов партии из цивилизованных оппонентов в преступное, деструктивное сборище обозленных неудачей заговорщиков и вредителей, которую необходимо вырубить под корень. Ну а дальше по примеру якобинцев включай в список обреченных кого требуется, и уничтожай. Разумеется, кадровый состав НКВД необходимо перетрясти: чекистов из когорты «пламенных революционеров» заменить теми, кто ради чинов и наград готов выбивать из узников признания в шпионаже, диверсиях, планах покушений на советских руководящих работников. Ведь прямых улик нет, и не будет. Поэтому самооговор превратится в единственное и главное доказательство вины. По мере того как маховик репрессий начнет раскручиваться, атмосфера страха в стране будет усиливаться, ЦК приступит к поэтапному обсуждению законопроектов по конституционной и избирательной реформе. Ну а дальнейшее развитие событий зависит от того, что в каждом члене ЦК возобладает — желание выжить или верность принципу»[36].

Возможно, что все так и шло по вышеприведенному сценарию. Но настораживает один, на первый взгляд весьма неприметный факт: совпадение даты убийства Кирова с датой принятия закона «О статусе Специального судебного присутствия Верховного суда СССР» от 1 декабря 1934 года, согласно которому судебные дела по привлечению к ответственности «врагов народа» должны рассматриваться в ускоренном порядке, с почти неизменным приговором — расстрел. То есть, своеобразная «советская гильотина» была сработана еще до убийства С.М. Кирова и включилась в «работу» гораздо раньше, чем прозвучал роковой выстрел в Смольном, когда обманутый муж-«рогоносец» Леонид Николаев нажал на спусковой крючок.

Как выяснится впоследствии, еще в конце 1931-го — начале 1932 года существовал заговор с целью ликвидации Сталина и ближайших к нему соратников. Именно тогда были выявлены и ликвидированы преступные группировки: «дела» Слепкова («школа Бухарина»), Сырцова-Ломинадзе, «право-левой» организации Стэна, группы Рютина, высылка за связь с последней в Минусинск и Томск Зиновьева и Каменева. Считается, что именно тогда возникла сама мысль о физическом устранении вождя. Обычно «Кремлевский заговор» относят к концу 1933-го — началу 1934 года, видя в нем своеобразный отклик на дошедший до Советского Союза призыв Троцкого «убрать Сталина», совершить новую «политическую» революцию, ликвидировав «термидорианскую сталинскую бюрократию».