Сталин против партии. Разгадка гибели вождя - [31]

Действительно, во многом совпадают однопартийные диктатуры (ВКП(б) в СССР, НСДАП в Германии, «Союз борьбы» в Италии, «испанская фаланга» в Испании). Культ вождей (генсека в СССР, фюрера в Германии, дуче в Италии, каудильо в Испании), искоренение оппозиций, всемогущество тайных полиций, идеологические догмы, не подлежащие критике.

На основании вышеперечисленных параллелей делается вывод: тотальный террор обусловлен узкоэгоистическими интересами правящих партийных верхушек, озабоченных сохранением власти в руках своего лидера. Политические режимы Сталина, Гитлера, Муссолини и Франко идентичны по ключевым параметрам. Поэтому именно партийный эгоизм повинен в тех бедах, которые выпали на долю немцев, итальянцев, испанцев и советских людей.

Что касается Германии, Италии и Испании, то для них данный вывод вполне верен. А вот для России нет, ибо вне поля зрения исследователей остался один чрезвычайно важный аспект, уникальный для Советской России и не присущий прочим государствам — принцип коллективного руководства.

Вспомним, А. Гитлер возглавил Германию 30 января 1933 года в ранге канцлера— официального председателя правительства — согласно указу президента республики П. Гинденбурга. Б. Муссолини назначен премьер-министром Италии 30 октября 1922 года согласно указу короля Викто-ра-Эмануила III. И президент Гинденбург, и король Виктор-Эмануил после подписания указов добровольно самоустранились от управления государством. Таким образом, монархическая модель власти нисколько не пострадала ни в Германии, ни в Италии: решения, подлежащие исполнению, по-прежнему принимало одно лицо, ставшее к тому же главой государства в строгом соответствии с очерченной в конституции процедурой.

В Испании в первые месяцы мятежа 1936 года населением на территориях, подконтрольных фалангистам, руководила хунта, то есть коллегия, которая просуществовала всего два с половиной месяца и уже 1 октября 1936 года уступила место монархии — Ф. Франко был официально провозглашен полноправным и единственным главой государства. В других странах с однопартийными системами (Португалия, Польша, Австрия, Венгрия, в Прибалтике и на Балканах) наблюдалась та же картина: коллегиальность либо не вводилась вообще, либо функционировала в течение очень короткого промежутка времени. И только в СССР, практика коллегиального руководства продержалась вплоть до начала 90-х годов XX столетия. Но, благодаря Сталину, начиная с 1925 года, коллегиальное руководство стало медленно оттесняться, а монархический режим возрождаться в виде беспрекословного подчинения партии своему новому харизматическому вождю. К1934 году эта тенденция восторжествовала окончательно, что и констатировал XVII съезд ВКП(б). Республика Советов обзавелась, наконец-то, «вторым Лениным», после чего коллегиальные заседания Политбюро, Оргбюро, Секретариата и СТО превратились в фикцию. Приблизительно с 1929 года все вопросы решались единолично Сталиным, что благотворно повлияло и на экономическое, и на международное положение СССР после преодоления кризиса, спровоцированного коллективизацией. Эффективность управления улучшилась. Число проблем, рассмотренных главой государства, быстро увеличивалось, нерассмотренных сокращалось. Учитывая тот факт, что страну возглавил талантливый политик, ошибок при принятии решений допускалось меньше, чем могло бы быть при ином раскладе.

Но Сталина, как уже было отмечено, заботило будущее страны, которое не сулило ей ничего хорошего, если не будет окончательно ликвидирована система коллективного руководства. Как ее можно было ликвидировать? Мировая практика показывает, что есть два пути: демократизация общества с последующим волеизъявлением народа, доверившего управлять республикой монарху (президенту, фюреру, дуче, каудильо, главе государства и т. п.) и военная диктатура, когда к власти приходит диктатор путем военного переворота.

Для СССР в тридцатые годы второй путь был неприемлем, поскольку без харизматического главнокомандующего, которому солдаты и офицеры подчиняются безоговорочно, перед которым преклоняются словно перед кумиром или Богом, ни один полк на столь решительную акцию не поднимется. Но если такой военный вождь у армии будет, она, не задумываясь, разгонит партийных бюрократов, провозгласит его главой государства и гарантирует плавный перевод страны с коллегиальных на монархические «рельсы».

Именно этим путем Франция избавилась от нескольких форм коллегиального руководства в годы Великой французской революции, которые, сменяя друг друга, в кровопролитных схватках, довели страну до последней черты. Пять лет после казни Робеспьера (харизматического вождя) Республика мучительно искала наилучшую форму «равноправного сотрудничества». 27 августа 1794 года Конвент реорганизовал сеть коллегий по отраслевому принципу: отныне финансами заведовал Финансовый Комитет, полицией Комитет Общественной Безопасности и т. д. Всего шестнадцать Комитетов во главе с Комитетом Общественного Спасения из двенадцати человек. Система продержалась чуть более года и едва устояла под напором восстаний парижан в апреле, мае и октябре 1795 года. 3 ноября 1795 года режим изменили: 16 коллегий преобразовали в одну — Директорию из пяти персон, командующих семью министрами, единолично управляющими каждый в собственном ведомстве. Через три с половиной года стало ясно, что и это не выход. Государство вплотную приблизилось к роковой черте, за которой замаячил полный хаос с утратой контроля над провинциями и департаментами. Спасти Францию от анархии могла исключительно реставрация монархии, в каком угодно варианте, наследственном или выборном, не важно. Присутствие в Париже кумира французской армии, «непобедимого полководца» Н. Бонапарта обеспечило успех заговорщикам. Когда 10 ноября 1799 года (19 брюмера) во дворце Сен-Клу случилась заминка и депутаты Совета Старейшин и Совета Пятисот едва не объявили кандидата в первые консулы вне закона, лишь вмешательство гренадеров Мюрата, защитивших генерала и вышвырнувших на улицу сторонников коллегиальности, предотвратило провал переворота. В итоге, благодаря заступничеству за любимого главкома французских солдат, Франция распрощалась со своим семилетним опытом коллективного руководства и вновь вернулась к монархии — 24 декабря 1799 года де-факто, а 18 мая 1804 года де-юре.