Сталин. После войны. Книга 2. 1949–1953 - [40]

.

Статьи УК РСФСР, по которым расстреляли основных фигурантов «Ленинградского дела», были очень тяжелые: 58—1 «а» (измена Родине), 58—7 (подрыв государственной экономики) и 58–11 (преступный заговор). Приговор был приведен в исполнение через час после оглашения.

Несколько слов о главных обвиняемых. Алексей Александрович Кузнецов во время блокады Ленинграда был вторым секретарем Ленинградского горкома партии, членом Военного совета фронта. Первым секретарем в Ленинграде в течение 10 лет был Жданов. С января 1945 года его решением Политбюро перевели в Москву, в ЦК, чтобы усилить Союзную контрольную комиссию по Финляндии, а А. А. Кузнецова назначили первым секретарем Ленинградского горкома. В марте 1946 года ждановский выдвиженец был введен Сталиным в Секретариат и Оргбюро ЦК ВКП (б). То есть он вошел в высшее руководство партии. При этом Сталин не просто перевел его в Москву, а назначил секретарем ЦК по кадрам вместо Маленкова и поручил кураторство «силовиков», чем до этого занимался Берия[221]. И на этом месте товарищ Кузнецов тут же начинает подтягивать «ленинградцев». П. Н. Кубаткин, начальник Управления НКГБ-МГБ по Ленинградской области, проработавший с Ждановым и Кузнецовым всю блокаду, возглавил 1-е Управление МГБ СССР в Москве, приведя с собой целую бригаду питерских чекистов[222].

Есть свидетельства, что однажды Сталин в присутствии высших советских вождей даже назвал Кузнецова своим возможным преемником по партии. Удивительно, но в отношении Николая Алексеевича Вознесенского есть точно такие же упоминания. Согласно некоторым источникам, осенью или зимой 1948 года Сталин сказал своим соратникам: «Единственный человек, который понимает толк в управлении государством, – Вознесенский. Вот мой первый преемник»[223].

Н. А. Вознесенский был экономистом куда в большей степени, чем партработником. После гибели Кирова он был направлен в Ленинград, где возглавил Ленинградскую городскую плановую комиссию, был заместителем председателя горсовета. Выступал со статьями, в которых размышлял о принципах и законах развития экономики СССР, в 1935 году стал доктором экономических наук, в 1943 году – академиком. Но главной его работой стало руководство Госпланом, которым он руководил с небольшим перерывом с 1938 по 1949 год. В 1947 году свет увидела книга Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны». Рукопись этой книги была с карандашом в руках прочитана Сталиным, который порекомендовал сделать к ней некоторые вставки и поправки. За эту книгу в следующем 1948 году Вознесенский был удостоен Сталинской премии 1-й степени, а еще через год арестован, осужден и расстрелян[224]. В 1950 году при рассмотрении вопроса о присуждении Сталинских премий новым лауреатам Сталин заявил:

– Здесь вносится предложение дать премию профессору Лященко за его «Историю народного хозяйства». Я согласен. Его книга куда богаче и интереснее, чем книга этого… как его… (Сталин несколько раз щелкнул большим и средним пальцами).

Возгласы: «Вознесенского».

– Да, да, Вознесенского[225]…

Получается, что «Ленинградское дело» дало возможность одним ударом устранить сразу двух людей, кого Сталин называл своим преемником и кто мог считаться членами «ждановской команды». Как показало следствие, многочисленные партийные и советские работники меньшего калибра в городе на Неве вовсю пользовались государственной казной, как своей собственной. Сейчас бы это назвали воровством или коррупцией, в 50-е годы XX века в СССР это было названо «круговой порукой», «вражеской группой», проводившей «вредительско-подрывную работу в партии». Речь шла о незаконном расходовании государственных средств в различных формах и в огромных количествах. А уже это, в свою очередь, привело к созданию группы, которая вместе расхищала, вместе пировала, вместе и дружно продвигала на руководящие посты своих подельников. Оттирая и смещая тех, кто не был с ними заодно, – то есть честных партийцев. По сути, в руководстве ленинградской партийной организации была создана теневая структура, которая уже пустила метастазы в органы союзной власти. Слова все эти коммунисты говорили красивые и правильные, Сталина хвалили и возносили, вот только дела делали совсем «не сталинские». Ведь вождь был в быту аскетом, а товарищи из Ленинграда аскетизмом не отличались вовсе. Насколько в этой группе присутствовали Кузнецов и Вознесенский, были ли они частью коррупционной схемы ленинградских партийцев – это и есть главный вопрос «Ленинградского дела».

Дело начало раскручиваться по двум направлениям, которые потом пересеклись и дали в итоге повод для масштабной чистки «ленинградцев» на нескольких уровнях власти. Началось все с того, что заместитель председателя Госснаба Михаил Помазнев написал письмо в Совет Министров о том, что председатель Госплана Вознесенский закладывает в годовые планы заниженные показатели. Сталин потребовал разобраться. Практически одновременно с этим свет увидело постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 15 февраля 1949 года, принятое в связи с проведением в Ленинграде в январе Всесоюзной оптовой ярмарки. Итогом «ярмарки» стали убытки порядка 4 млрд рублей, а поскольку ее куратором был товарищ Вознесенский, то слова о неправильной организации и планировании руководителем Госплана сразу же получили конкретные очертания. Таким образом, удар по Кузнецову вскользь пришелся и по Вознесенскому.