Сталин. После войны. Книга 2. 1949–1953 - [39]

Давайте для окончательной ясности разберем пример из нашей истории, к сталинскому времени никак не относящийся. Восстание Емельяна Пугачева произошло в тот момент, когда Россия воевала с Турцией и одновременно была вынуждена вмешиваться в события в Польше. По сути, у Екатерины II было два фронта борьбы, которые поглощали все ресурсы государства. В этот момент начинается внутренняя смута, которая, разрастаясь, приняла масштабы, которые сделали Пугачева «третьим фронтом» для Российской империи. Ослабило ли это возможности Петербурга в борьбе с другими странами? Безусловно. Значит ли это, что Емельян Пугачев был агентом османов или польских конфедератов? Нет. Стоило ли ему помочь, когда он стал явлением европейской политики, тем странам, которые хотели ослабить Россию? Конечно, но делать это тайно. Направить деньги, советника, возможно, военного инструктора. Было ли это сделано, мы досконально не знаем, но предположить можем.

В итоге восстание Пугачева, какими прекрасными мотивами оно ни было вызвано, за какую бы свободу ни боролись бы его участники, по факту было на руку врагам Российского государства. Которые и использовали его в своих целях. Следующим шагом при развитии «информационных технологий» стали попытки поджигать пожар из-за границы, не ожидая смуты в стане противника.

Вот теперь, с пониманием сложности и многовекторности любой политической деятельности и ситуации, вернемся в 1950 год, к «Ленинградскому делу». Процессы конца 30-х годов в СССР носили на себе жесткий отпечаток попыток внешних сил направить развитие Советского Союза в нужную для себя сторону путем внутрипартийного или даже военного переворота[215]. Напротив, так называемое «Ленинградское дело» стало следствием борьбы за власть внутри СССР, и внешние силы к нему руку никак не приложили. Внутри сталинского окружения шла точно такая же невидимая борьба за власть, какая шла при дворце любого монарха, а сегодня идет за расположение лидера любого государства. За всю историю правления И. В. Сталина у него было два «наследника», которые так и воспринимались. Сначала это был С. М. Киров, который был еще и личным другом вождя, потом таким человеком стал А. А. Жданов[216].

В первые послевоенные годы Андрей Александрович Жданов неуклонно набирал политический вес. Именно он выступал с инициативами в области идеологии и фактически курировал эту важнейшую сферу. Не стоит забывать, что Жданов – единственный из советских вождей, кто смог породниться со Сталиным: его сын Юрий женился на дочери вождя Светлане Аллилуевой[217].

Укрепляя позиции, Жданов оттеснял других претендентов на наследие. В результате «Дела авиаторов» (которое мы разбирали в первой книге) в 1946–1947 гг. часть своих полномочий и влияния потерял Г. М. Маленков. Другой соратник вождя, Л. П. Берия с головой ушел в атомный проект. Третий политический «тяжеловес», сохранивший Сталину верность и после смерти, В. М. Молотов, в 1946 году при переформировании Совета народных комиссаров в Совет Министров (то есть при «смене вывески») лишился поста первого заместителя, оставшись простым заместителем предсовмина. А 4 марта 1949 года он был снят с поста министра иностранных дел, а его жена арестована и осуждена.

Усиливая свое влияние, выходец из ленинградской партийной организации А. А. Жданов расставлял на посты своих людей. Неудивительно, что в период 1945–1948 гг. многие ленинградские коммунисты заняли ряд важнейших постов в государстве, приблизились к самому Сталину, сохранив при этом свое влияние в парторганизации Северной столицы. Так и продолжалось до внезапной и весьма подозрительной смерти Жданова 31 августа 1948 года[218]. После того как потенциальный наследник ушел из жизни, другие соратники вождя начали борьбу за возвращение своих позиций. Сделать они это могли только путем снятия ждановских выдвиженцев. Поскольку влиять на сталинские решения не удавалось практически никому, у Маленкова и других вождей оставалась только одна возможность «зачистки» ленинградских выдвиженцев – это использовать их реальные промахи.

Таким образом, «Ленинградское дело» стало следствием борьбы за власть в сталинском окружении, но базировалось оно на абсолютно реальных фактах. Начавшись в конце 1940-х и закончившись в начале 1950-х годов, оно стало способом снятия через приговор суда очень большого числа ждановских выдвиженцев. «Жертвами репрессий стали все руководители Ленинградских областных, городских и районных организаций ВКП (б), а также почти все советские и государственные деятели, которые после Великой Отечественной войны были выдвинуты из Ленинграда на руководящую работу в Москву и в другие областные партийные организации»[219].

Кульминация «Ленинградского дела» пришлась на 29–30 сентября 1950 года, когда в ленинградском Доме офицеров состоялось заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Как и в конце 30-х годов, на скамье подсудимых сидели видные руководители партийных и советских органов. Это секретарь ЦК ВКП (б) и член Оргбюро ЦК ВКП (б) А. А. Кузнецов, член Политбюро ЦК ВКП (б), заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана Н. А. Вознесенский. Помимо них обвинялись бывший председатель Совета Министров РСФСР и член Оргбюро ЦК партии М. И. Родионов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) П. С. Попков, второй секретарь горкома ВКП (б) Я. Ф. Капустин, председатель Ленинградского горисполкома П. Г. Лазутин. По решению суда все шесть основных обвиняемых были приговорены к расстрелу с конфискацией имущества, другие – к длительным срокам тюремного заключения. После главного процесса осени 1950 года «Ленинградское дело» продолжало раскручиваться, аресты и суды продолжались и в 1951–1952 гг. К высшей мере наказания было приговорено порядка 30 человек, а «всего в 1949–1951 гг. в Ленинграде и области было подвергнуто репрессиям свыше 2000 ответственных работников»