Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 - [38]
В ходе переговоров со Сталиным Кавам сообщил, что «в целом поддерживает изменение политического курса Ирана и готов обеспечить подписание нефтяной концессии с Советским Союзом. Сталин пообещал Каваму советскую военную поддержку и подчеркнул, что СССР не стоит выводить войска, поскольку советское военное присутствие является гарантией сохранения позиций Кавама. Однако последний, напротив, обратил внимание, что его позиции скорее укрепятся именно благодаря выводу советских войск»[192]. Кавам ссылался на принятый меджлисом закон, запрещавший вести переговоры о нефтяных концессиях до тех пор, пока на территории страны присутствуют иностранные войска[193].
Пряник был весьма ощутимый, пора было появиться и кнуту. И он не заставил себя ждать. 8 марта 1946 года в Москву из Вашингтона направили новую ноту. В конце данного послания говорилось следующее: «США хотят знать, почему Советы, вместо того чтобы выйти из Ирана, направляют туда дополнительные войска»[194].
Как и обещал Сталин, 18 марта 1946 года в Иран прибыл новый посол СССР – Иван Садчиков. Он привез с собой новые предложения от «доброго» Сталина. Ранее в тот же день Иран вновь обратился в ООН с просьбой рассмотреть советско-иранские отношения, поставив вопрос о немедленном выводе всех советских войск[195]. Рассмотрение жалобы Ирана в Совете Безопасности было назначено на 26 марта 1946 года. Уже на следующий день после прибытия в Иран, 20 марта 1946 года, посла СССР Садчикова принял Кавам. Наш посол выразил неудовольствие Кремля обращением Тегерана в ООН, на что премьер ответил, что готов уйти в отставку, но вряд ли новый премьер-министр будет более лоялен к СССР.
В этот момент президент США Гарри Трумэн фактически предъявил Сталину ультиматум. Это произошло 21 марта 1946 года. Глава Белого дома пригрозил применением ядерного оружия, в случае если СССР будет нарушать свои обязательства по выводу войск из Ирана. В 1979 году после вхождения советских войск в Афганистан журнал «Тайм», вспоминая события в Иране тридцатитрехлетней давности, писал: «В 1946 году во время Азербайджанского кризиса Трумэн вызвал посла СССР в США А. Громыко в Белый дом и сообщил ему, что если Красная Армия немедленно, в течение 48 часов, не будет выведена из Ирана, то США будут использовать атомную бомбу против Советов»[196]. Сам Трумэн по поводу этих событий отмечал: «Когда Сталин отказался выйти из Ирана в согласованное время, я направил ему сообщение, что в таком случае приплыву в Персидский залив»[197].
21 марта – ультиматум Трумэна, 26 марта – рассмотрение в ООН, где СССР ничего хорошего не светило. А премьер Ахмед Кавам эс-Салтане убеждает Москву, что все вопросы уже решены, соглашение достигнуто, и он даже готов его подписать. В итоге 24 марта 1946 года Москва сообщила, что войска будут выведены из Ирана в течение 5–6 недель. На заседании Совбеза ООН 26 марта «азербайджанский кризис» еще обсуждался, однако после заявления СССР о выводе войск накал страстей спал. Тем не менее, советский представитель А. А. Громыко в знак протеста покинул заседание Совета[198].
9 апреля 1946 года в СССР опубликовали информацию о создании совместного Ирано-Советского нефтяного акционерного общества, где контрольный пакет в 51 % принадлежал советской стороне. Казалось, что посол Садчиков и сталинская дипломатия достигли своей цели, Каваму можно доверять, так что настал черед СССР выполнить свои обязательства по выводу войск. Оставалось донести новую обстановку руководству Иранского Азербайджана. Согласно договоренностям с Москвой, Тегеран согласился разрешить «вести делопроизводство на двух языках, обещал свободу деятельности общественных и профсоюзных организаций, обязывался не применять репрессий в отношении населения и лидеров национально-освободительного движения»[199]. В целом основные требования Азербайджанской демократической партии были выполнены, однако лидер Демократической Республики Азербайджан Джафар Пишевари понимал, чем все может закончиться. Как показали дальнейшие события, он не ошибался.
Посол СССР Садчиков буквально проводил с Пишевари сеансы «психотерапии», которые, однако, не помогали. «Мне пришлось долго и упорно объяснять ему, что мы исчерпали все средства поддержки азербайджанцев, что остается только одно средство – война, а на это мы пойти не можем»[200]. Поскольку глава АДП не успокаивался, то написать ему с разъяснением происходящего пришлось самому Сталину. Вот текст его письма, направленного за день до вывода войск из Ирана:
«Товарищу Пишевари. Мне кажется, что Вы неправильно оцениваете сложившуюся обстановку как внутри Ирана, так и в международном разрезе. Первое. Вы хотите добиться всех революционных требований Азербайджана теперь же. Но нынешняя обстановка исключает возможность осуществления такой программы. В Иране нет теперь глубокого революционного кризиса. В Иране мало рабочих, и они плохо организованы. Иранское крестьянство не проявляет пока серьезной активности. Иран не ведет сейчас войны с внешним врагом, которая могла бы ослабить реакционные круги Ирана в виде неудачи в войне. Следовательно, в Иране нет такой обстановки, которая позволяла бы проводить тактику Ленина в 1905 и 1917 гг.
