Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 - [37]
Вооруженным путем подавить эту «автономию» шах не мог, поэтому иранское правительство попыталось решить проблему дипломатическими средствами. Сначала Тегеран вынес «азербайджанский вопрос» на совещание министров иностранных дел США, СССР, Великобритании в Москве (16–26 декабря). Однако СССР добился применения той же формулировки, что была принята «союзниками» в отношении Турции и проливов (это внутреннее дело Ирана и СССР). 19 января 1946 года иранский посол в Великобритании Х. Тагизаде попытался устроить обсуждение проблемы на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Ему удалось добиться включения «проблемы Южного Азербайджана» в план работы ГА ООН (причем вопрос был сформулирован так: «О споре Ирана с Советским Союзом»)[186]. Руководитель делегации СССР на Генеральной Ассамблее ООН А. Я. Вышинский 24 января и 25 января 1946 года в письме главе Совета Безопасности и своем выступлении отклонил все претензии в адрес Советского Союза (ведь сроки вывода войск по соглашениям еще не наступили!) и заявил, что советская и иранская стороны готовы к переговорам, которые вот-вот начнутся. В итоге этого дипломатического маневра Сталин добился того, чего хотел: шахское правительство не могло решить возникшие проблемы, минуя СССР, и было вынуждено именно с Москвой их обсуждать. Это давало главе государства козыри для торга с иранцами, при этом со стороны «международной общественности» все выглядело вполне пристойно. Что касается англосаксов, то они не имели возможности открытого вмешательства в переговорный процесс, действуя лишь за спиной шаха.
Вновь начались бесплодные переговоры, на которых Москва возвращалась к своим предложениям от 1944 года по концессиям. Советские дипломаты настаивали на условиях, аналогичных с английской концессией в Южном Иране. При этом подчеркивалось, «что разработка иранских нефтяных месторождений Англией или США вблизи советской границы будет рассматриваться как угроза государственным интересам СССР»[187]. В ответ Сталин обещал стабилизацию в Иранском Азербайджане и вывод наших войск с иранской территории. Тегеран, со своей стороны, должен был начать прямые переговоры с лидерами, сидящими в Тебризе, о предоставлении широкой автономии.
И здесь произошло нечто крайне редкое для сталинского периода истории: Сталин был обманут. До сих пор это удалось только Адольфу Гитлеру, совершившему самоубийственное и совершенно иррациональное нападение на Советский Союз[188]. Новым премьером Ирана 27 января 1946 года шах назначил Ахмеда Кавам эс-Салтане. Это был опытный, старый и влиятельный политик, повидавший на своем политическом веку трех шахов. И это было его уже четвертое премьерство. Именно он стал вторым человеком, кто смог провести Сталина.
Сложно сказать, кто был автором плана, который в итоге сработал. Суть его была достаточно простой. Поскольку военным путем Сталина из Ирана не убрать, а договориться с ним не получается, надо создать у него иллюзию прихода к власти «новых» людей. Которые должны убедить главу Кремля в одном: если он согласится вывести войска из Ирана, то получит желаемое – за исключением военной базы. Однако иранская нефть для СССР и автономия для азербайджанцев выглядели неплохой компенсацией. С другой стороны, намечалось резкое усиление давления США и Великобритании, вплоть до угрозы войной.
Предложить Сталину сделку и должен был новый иранский премьер Ахмед Кавам эс-Салтане. Почему Сталин посчитал, что приход к власти в Тегеране этого политика будет ему на пользу, сейчас достоверно установить сложно. Однако в результате сложной многоходовки главу Кремля удалось убедить, что именно на Кавама он может положиться. Через три недели после своего назначения новый иранский премьер прилетел в Москву. Чтобы понять накал переговоров, скажем, что длились они с 19 февраля по 7 марта 1946 года! За это время истек срок пребывания советских войск в Иране (2 марта). Поскольку шел переговорный процесс, свет увидело сообщение ТАСС, где говорилось, что СССР «готов со 2 марта начать выводить свои войска из “относительно спокойных”, то есть северных районов Ирана»[189].
На самом деле Сталин решил вновь поднять ставки в геополитической игре. В Иран прибыл один из лучших сталинских полководцев маршал Баграмян. Под его руководством 4 и 5 марта 1946 года советские танковые колонны в Иране начали движение в трех направлениях: к границам с Турцией, с Ираком и… к Тегерану. Никакого противоречия официальной позиции не было: СССР передислоцировал войска из спокойных районов в неспокойные. В ответ США направили 5 марта 1946 года ноту Советскому Союзу. В донесениях президенту Трумэну консул США в Иране Россоу писал, что «из всего этого становится ясной подготовка советских соединений к крупномасштабным военным операциям»[190].
Тем временем в Москве вечером 5 марта 1946 года Сталин дал прием в честь иранской делегации. В ходе его Кавам пожаловался Сталину на безрезультатность переговоров с Молотовым о выводе войск с иранской территории. Стоит отметить, что в Кремле хорошо знали приемы и методы психологической обработки партнера. Сталин и Молотов разыгрывали перед Кавамом доброго и злого следователей. «Добрым», конечно же, был Иосиф Виссарионович. На жалобу Кавама он, усмехнувшись, ответил: «Теперь ты хорошо понимаешь мое положение. Меня считают самым жестким человеком, Молотов в нашей группе вообще жесткий. Я постараюсь быть посредником между вами. Уверен, что мой посол, прибыв в Тегеран, принесет вам несколько хороших вестей»
