Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - [244]
В ответ на это Трумэн назначил на 21 сентября 1945 года заседание кабинета с единственным пунктом в повестке дня: атомная бомба и развитие атомной энергии в мирное время.
21 сентября был знаменательным днем для Стимсона: это был его последний день в качестве военного министра, ему исполнялось семьдесят восемь лет. В то утро у него состоялся последний официальный разговор с генералом Маршаллом, был проведен последний обед в столовой для высшего командного состава и состоялось последнее совещание с президентом Трумэном, в ходе которого тот наградил его медалью «За выдающиеся заслуги». Наконец, в два часа дня началось заседание кабинета министров. Оба назначенных Трумэном для этого лица – его личный секретарь Мэтью Дж. Коннелли и министр военно-морских сил Джеймс Форрестол – делали записи. Коннелли, кроме того, вел учет, кто был согласен, а кто не согласен с позицией Стимсона.
Трумэн открыл заседание, обратившись к Стимсону с просьбой изложить свое мнение. Стимсон представил вопрос, заявив, что путь к достижению прочного мира для США заключается в том, чтобы разделить контроль над атомной бомбой с Советским Союзом: «Я считаю, что наша проблема, касающаяся поддержания хороших отношений с Россией, не только связана с проблемой атомной бомбы, но практически полностью определяется ею… С учетом того, что русские знают, что в нашем распоряжении имеется такое оружие, и видят, что мы открыто демонстрируем это, их подозрения и недоверие к нашим целям и мотивам будут усиливаться… Мы могли бы также рассмотреть вопрос о заключении соглашения с Великобританией и Советским Союзом об обмене результатами будущих разработок, которое бы предусматривало использование атомной энергии на взаимовыгодной основе в коммерческих или гуманитарных целях»[1146].
Далее Стимсон заявил собравшимся: «Речь идет не о том, чтобы мы раскрыли секреты, эти секреты неизбежно сами раскроются. Проблема заключается в том, как относиться к секретам, учитывая необходимость обеспечения безопасности в мире»[1147]. Он пояснил, что техническая информация, необходимая для создания бомбы, – это совершенно не то, что представляют собой научные знания, известные всем физикам-ядерщикам. (Как отметил вступающий в должность военный министр Роберт Паттерсон, у Стимсона не было намерений передать русским секретные технологии создания вооружения, касавшиеся производства атомных бомб в качестве оружия[1148].)
Согласно записям Коннелли, из восемнадцати участников заседания, в котором принял участие также Вэнивар Буш, директор Бюро научных исследований и развития (для того, чтобы представить взгляды ученых, привлеченных к Манхэттенскому проекту), тринадцать человек поддержали позицию Стимсона: должны быть предприняты шаги по обмену информацией с Россией. Трое высказались за то, чтобы подождать с выполнением этого плана. Четыре участника заседания посчитали данную идею неприемлемой.
Буш проинформировал кабинет министров, что в ближайшие пять лет советская сторона может достичь таких же успехов, «какие обеспечили себе мы к настоящему времени… У нас нет преимущества в знаниях или в активности ученых-физиков»[1149]. В этой связи он выступил за то, чтобы «предоставить России информацию обо всем, что у нас есть касательно принципов атомной энергии». Дин Ачесон, заместитель госсекретаря, который принимал участие в заседании вместо госсекретаря Джеймса Бирнса, находившегося в Лондоне, высказал мнение, что обмену информацией не было никакой альтернативы: «Нет никакого смысла в том, чтобы выигрывать такого рода гонку, если можно просто не участвовать в этой гонке». Он не мог себе «представить мир, в котором мы бы утаивали военные тайны от наших союзников, особенно от такого великого союзника»[1150]. Министр финансов Фред М. Винсон не согласился с этим, заявив: «Если мы раскроем эту информацию, то, чтобы быть последовательными, мы должны будет предоставить информацию и обо всех военно-технических аспектах… Пока другие страны не предоставят нам аналогичной информации, такой шаг был бы рискованным… Если мы раскроем секреты об атомной бомбе, тогда нам следует забыть о соответствующей обязательной подготовке армии, военно-морских сил и ВВС»[1151]. Генеральный прокурор Том С. Кларк, техасец, согласился с Винсоном: «Нам следует иметь при себе эту дубину»[1152].
В этот момент Трумэн, возможно, удивленный горячностью критики представленного предложения, а возможно, и тем, что участники заседания неверно истолковывали то, что было вынесено на обсуждение, указал собравшимся: «Мы рассматриваем лишь вопрос об обмене научными знаниями, а не о раскрытии промышленных секретов»[1153]. Министр почт и телеграфа Роберт Ханнеган, политик из штата Миссури и председатель Национального комитета Демократической партии, заявил, что он поддерживает предложение Стимсона. Президент, воодушевившись, отважился высказать предположение, что «отношения между Россией, Великобританией и нами улучшаются. Для достижения прочного мира мы должны поддерживать взаимное доверие»[1154]. Министр военно-морских сил Джеймс Форрестол указал, что необходимо учитывать две точки зрения: первую – относительно военного аспекта данного вопроса и вторую – в отношении гражданского. Далее он сказал: «Доверие не должно представлять собой улицу с односторонним движением»
