Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - [211]

Мы обязуемся оказывать всяческую помощь в соответствии с их текущими потребностями и обеспечивать скорейшее возвращение на родину этих военнопленных и гражданских лиц»[981].

Тем не менее, отношение к американскому и к русскому солдату со стороны их государств было различным. Американский солдат рассматривался как человек со своими семейными узами, член общества, избиратель, гражданин. Советский солдат был не более чем винтиком государственной машины, человеком, жизнь которого принадлежит и служит государству, но большой ценности для государства не представляет. Это привело к серьезным различиям в том, как каждое из этих правительств относилось к своим солдатам. Кроме того, советский народ был, бесспорно, намного беднее, советские люди привыкли жить в самых примитивных условиях, в то время как американцам было привычно жить в достатке и комфорте. Сотни тысяч, а на самом деле буквально миллионы советских людей, оставшиеся без крова во время войны, перемещались, заполоняя дороги и поезда, которые были тогда основными способами передвижения, находя себе временное прибежище везде, где только можно. Когда советские военнопленные возвращались, изможденные и обессиленные, из немецких лагерей, в большинстве случаев советское правительство предполагало, что они сами доберутся туда, куда они хотят. Когда американские военнопленные, многие из них раненые летчики, выходили, изможденные, из лагерей, американское правительство стремилось немедленно обеспечить их медицинской помощью, новой одеждой, американской едой, чистыми кроватями и транспортом, чтобы как можно скорее доставить их на родину. Русским все это было трудно понять. Выраженная в Ялте идея «мы обязуемся оказывать всяческую помощь» просто имела для русских другое значение. Они обычно перевозили военнопленных, а иногда и свои войска в крытых неотапливаемых вагонах в антисанитарных условиях. Гарриману, видимо, показалось «невероятным», что, по крайней мере, в одном советском лагере освобожденных американцев содержали вместе с гражданскими лицами, кормили только два раза в день, в их рацион входил перловый суп, хлеб, картошка, чай и кофе. В лагере не проводилась дезинфекция от насекомых-паразитов[982]. (Он как бы «забыл», что клопы и другие паразиты были неотъемлемой частью жизни в России, что перед приездом Рузвельта в Ливадийский дворец обеспечивающие визит американцы, которые полагали, что они самым тщательным образом уже проверили и подготовили во дворце каждую пядь, в последнюю минуту были вынуждены как следует опрыскать предназначенные ему апартаменты ДДТ.) Генерал Дин хотел направить для ухода за освобожденными военнопленными медицинский и другой вспомогательный персонал. Молотов воспротивился этому, опасаясь, что американцы под предлогом обеспечения ухода за своими заключенными направят своих шпионов, чтобы получить информацию о положении дел с поляками. Кроме того, как сказал Молотов Гарриману, американцы должны обращаться не к нему, а ко Временному польскому правительству[983]. Генерал Дин составил тщательно разработанные, весьма детальные планы оказания помощи освобожденным заключенным. Неподалеку от берега их ожидал американский корабль, где для них была приготовлена пища, медикаменты и одежда. Были сформированы и находились в состоянии постоянной готовности небольшие команды, которые планировалось направить в лагеря для военнопленных. Одной такой команде в составе американского врача и выбранного Дином офицера было разрешено высадиться в Люблине с грузом продовольствия и медикаментов для ухода за заключенными. Однако в дальнейшем продвижении по территории Польши им было отказано, более того (и это было генералу Дину обидней всего), никому больше не давали разрешения сойти на берег. Вместо этого советские власти призвали всех американских военнопленных самостоятельно пробираться в Одессу на Украине, а оттуда их обещали вывезти самолетами в Москву.

По этому поводу Рузвельт и Сталин обменялись телеграммами. Первое сообщение Рузвельта, в основном составленное Стимсоном, в соответствии с требованиями генерала Дина было отправлено 3 марта. В нем упоминаются «трудности, с которыми приходится сталкиваться при сборе, организации снабжения и вывоза бывших американских военнопленных и экипажей американских самолетов, сделавших вынужденную посадку к востоку линии русского фронта». Рузвельт продиктовал Стимсону завершающие строки, чтобы придать сообщению личный характер: «Ввиду того, что Вы не одобрили представленный нами план, что Вы предлагаете вместо него?»[984]

Сталин не замедлил с ответом, что он посоветовался с «нашими местными представителями… На территории Польши и в других местах, освобожденных Красной армией, нет скопления американских военнопленных, так как все они, за исключением одиночных больных, которые находятся в госпиталях, отправлены в сборный пункт в Одессе, куда уже прибыло 1200 американских военнопленных и в ближайшее время ожидается прибытие остальных»[985].

Генерал Дин был уверен, что в Польше по-прежнему остаются отдельные затерявшиеся американцы, и хотел получить разрешение на проведение их поиска. В таком разрешении ему было отказано. Он обратился непосредственно по инстанции. Генерал Дин был достаточно влиятелен и достаточно разозлен, чтобы подключить Рузвельта к решению этого вопроса.