Сталин и Гитлер - [26]

«Вторая революция» в Советском Союзе стала результатом очевидного парадокса, возникшего в самом сердце революционных преобразований в 1921 году, после того как Ленин положил начало Новой экономической политике. Решение разрешить частную собственность в сельском хозяйстве и торговле вызвало немедленный отклик в обществе, где четыре пятых всего населения были заняты работой на земле, а большая часть «рабочих» была представлена ремесленниками и мелкими торговцами. Принятое в тот же год решение прекратить фракционную борьбу и ликвидировать все альтернативные политические течения привело к тому, что на политической арене осталась преимущественно городская революционная партия, формально ставящая цель построения современного рабочего государства и создания мощной промышленности, партия, которой предстояло руководить сообществом, трудно поддающимся внедрению осовремененного социализма. Это противоречие вышло на поверхность сразу после того, как большая часть партии столкнулась с непреложным фактом, говорящим о том, что революции нигде больше в Европе в 1920-х годах не намечаются. Выводы, вытекавшие из осознания этой реальности, стали непреодолимым яблоком раздора между Троцким и Сталиным. Троцкий представлял тот узкий круг партийцев, которые придерживались мнения, что революция окончательно погибнет, если ее не распространять. Сталин же выступал от имени всей остальной части членов партии, считавших, что построение социализма только в одной стране – Советском Союзе – может стать вдохновляющей прелюдией революций, которые вспыхнут по всему миру. Победа над Троцким заставила партию встретиться лицом к лицу с логикой своей собственной позиции. Если Советскому Союзу предстояло в одиночестве пройти этот путь и явить всему остальному миру образцовую модель социалистического общества, необходимо было произвести стремительные и радикальные социально-экономические изменения. В своей речи перед руководителями промышленности в феврале 1931 года, вторящей его же пояснениям, изложенным в Центральном комитете в ноябре 1929 года, Сталин назвал экономические преобразования фундаментальным фактором выживания революции: «Мы на пятьдесят или сто лет отстаем от развитых стран. Нам надо преодолеть это отставание за десять лет. Мы сделаем это или просто пойдем ко дну»¹¹⁴. Сталин еще раз напомнил слушателям о том, что преображение Советского Союза станет образцом для пролетариата всего мира, который, вглядываясь в достижения модернизированной страны, воскликнет: «Там наш передовой отряд, ударная бригада, власть государства рабочего класса, мое отечество!»¹¹⁵

Но в реальности строительство образцового социалистического государства сопровождалось жестоким насилием, носило скорее деструктивный характер, а часто управлялось хаотично, что вело к негативным социальным последствиям. Критический момент наступил в 1927-м и 1928-м годах. В течение зимы 1927 года поставки зерна в города резко сократились. В ноябре и декабре они упали до половины уровня 1926 года¹¹⁶. Зерновой кризис был отчасти вызван неспособностью промышленности производить достаточно предметов потребления; крестьяне придерживали зерно, чтобы повысить свои ставки при торге с государством. Ситуация усугубилась тем, что государственные экономические органы в это же время приняли то, что стало первым пятилетним планом, согласно которому общий уровень промышленного производства должен был резко возрасти, в первую очередь в тяжелой промышленности. Разразившийся зерновой кризис привел к компрометации плана индустриализации; правительство столкнулось с тем, что рыночные силы в самый разгар Новой экономической политики стали смещать баланс советского общества в сторону огромного сегмента населения, занятого в мелкой торговле и частном производстве. К весне 1928 года в партии поднялась волна выступлений против спекулянтов и кулаков за ускорение роста промышленного производства. В январе 1928 года были приняты чрезвычайные меры – введена статья 107 Уголовного кодекса, направленная против спекулянтов и ставящая задачу изъятия большего количества зерна у крестьян и наказания тех, кто его придерживал. В 1928 году пятилетний план был запущен и акцент был сделан на тяжелую промышленность, тысячи партийных агентов разъехались по деревням с целью снижения угрозы сокрытия зерна крестьянами, возмущавшимися по поводу отсутствия необходимых товаров потребления. «Мы не можем позволить – заявил Сталин в начале 1928 года, – чтобы промышленность зависела от каприза кулака»¹¹⁷.

Эти меры знаменовали конец сотрудничества между двумя социальными слоями и окончательно похоронили концепцию умеренной экономики 1920-х годов. В сельских местностях партийные активисты, возмущенные тем, что крестьяне могут требовать у революции выкупа, навязали настоящую классовую войну тем, кого они заклеймили капиталистами, часто на весьма шатких основаниях. Для осуществления социальной революции на селе было мобилизовано все беднейшее крестьянство и сельские рабочие. Традиционные собрания деревенского населения, сходы, использовались как инструмент изоляции «зажиточных» крестьян и тех, кто сопротивлялся политике государства и отказывался увеличивать квоту зерна, отдаваемого государству, до такого уровня, которое лишало их конкурентоспособности. В итоге стали поощряться традиционные методы и ритуалы унижения кулаков, состоящие в том, что их проводили по деревенским улицам с обмазанными дегтем воротниками на шее или подвергали публичному избиению