Сталин и его подручные - [169]

Красная армия боялась не только немцев и Смерша: Военная коллегия советского Верховного суда стала ездить по всем фронтам, устраивая полевые суды и вынося смертные приговоры по самым мелким делам (9). Главным судьей был заместитель Ульриха, Иван Матулевич, который вместе со своими подчиненными уже был закален террором 1937–1938 гг.; теперь они писали на бланках из тонкой сигаретной бумаги тысячи смертных приговоров. Стоило солдату просто похвалить конструкцию немецкого самолета или поднять немецкую листовку, чтобы сделать самокрутку, фельдшерице забинтовать раненого немца – Матулевич расстреливал. Солдаты под огнем переносили такой ад, что часто относились к расстрелу с безразличием, даже с облегчением: поэтому 19 апреля 1943 г. Сталин взял пример с немцев и ввел смертную казнь через публичное повешение: «Расстрел отменяется из-за мягкости этого наказания». Повешение привело к зрелищам, отвращавшим даже Матулевича: нищие граждане сдирали с повешенных одежду. Но публичное повешение так понравилось Сталину, что до 1948 г. Смерш продолжал вешать и немцев, и советских пособников даже на центральных площадях Ленинграда.

Льва Мехлиса, самого злобного скорпиона в сталинской коллекции, армия возненавидела еще больше, чем Берия, Абакумова или Матулевича. Сталин познакомился с Мехлисом еще в Гражданскую; Мехлис тогда служил комиссаром и ненавидел бывших царских офицеров так же глубоко, как и Сталин. В Крыму Мехлис помогал Розалии Землячке убивать царских офицеров, сдавшихся в плен (10). Потом Мехлис работал под руководством Сталина сначала в Рабоче-крестьянской инспекции, а потом вместе с Бажановым и Товстухой в секретариате вождя. В 1926 г. Мехлис учился с Ежовым на курсах при Коммунистической академии и в Институте красной профессуры, где на какое-то время стал бухаринцем, а потом донес на своих преподавателей за их правый уклон. Он получил достаточное образование, чтобы его назначили в 1931 г. редактором «Правды», которую он превратил в рупор Сталина. Мехлис получал компромат от Сталина на партийных руководителей, которых тут же громил в газете – прежде чем Ежов успевал их арестовать. Семь лет подряд Мехлис проводил каждый день в редакции, привлекая к сотрудничеству таких популярных писателей, как Михаил Кольцов.

Из новых членов, введенных в ЦК в 1937 г., Мехлис оказался единственным, который пережил ежовщину. В декабре 1937 г., подготавливая чистку Красной армии, Сталин назначил Мехлиса начальником Главного политуправления Красной армии. Мехлис объездил всю Сибирь, отбирая на уничтожение офицеров и комиссаров (11).

Везде, куда ни приезжал Мехлис, случались повальные самоубийства: в 1940 г. больше тысячи красноармейцев покончили с собой «из страха, что [их] привлекут к ответственности». Мехлис докладывал прямо Сталину, минуя Ворошилова. Офицеры ненавидели его разгромы и доносы, хотя и признавали за ним личную храбрость. Как и Ворошилов, Мехлис верил, что пуля его не берет, и заставлял комиссаров агитировать и пропагандировать на фронте, а не в тылу. К лету 1940 г., однако, Сталину показалось, что армия достаточно много претерпела от Мехлиса, и создал для своего подручного новый наркомат – государственного контроля, который должен был так запугать огромную советскую бюрократию (в три раза большую, чем Красная армия), чтобы та хотя бы по видимости стала честнее, эффективнее и бережливее. Вместе с Маленковым Мехлис собрал собственную армию из 4500 инспекторов. Через год, когда война уже разразилась, Мехлис мог задерживать или запрещать любые расходы или планы во всех сорока шести других наркоматах.

Восстанавливая военную разведку, которую он сам помогал разрушить, Мехлис подыскал, большей частью из своего собственного вуза, Института красной профессуры, несколько тысяч человек вроде него самого. Они работали политкомиссарами и вновь вводили старую двойную систему командования, политического и военного, которая так мешала принятию решений в бою. Через два года Сталину и Мехлису пришлось отменить политическую опеку над военными.

Мехлис обучал армейских офицеров, пользуясь печально знаменитым сталинским «Кратким курсом». В этом учебнике Сталин хвалил Мехлиса почти так же часто, как себя. Рядовые обходились без «Краткого курса» и просто зубрили наизусть лозунги, прославляющие Сталина. Во время войны Мехлис работал почти круглосуточно, разъезжая по всем кризисным участкам. Сталин ему ни в чем не отказывал, кроме выдачи оружия необученным «коммунистическим отрядам». За два года Мехлис проехал десятки тысяч километров и убил не меньше советских генералов, чем немцы. Его жестокость стала легендарной. Когда немцы употребляли «человеческие щиты», заставляя женщин, детей или военнопленных идти впереди, Мехлис приказывал Красной армии косить всех пулеметами. НКВД должен был расстреливать всех арестованных в любом городе, который сдавали немцам. Солдат, обругавших офицеров, расстреливали перед строем.

Мехлис был столь же свиреп, сколь нелеп и смешон. Когда он застал немецких военнопленных за картами с изображениями голых женщин, он напечатал одиннадцать миллионов листовок с иллюстрациями этих карт и осыпал ими вражеские позиции: «Как Гитлер развращает свою армию». Мехлис арестовывал офицеров не потому, что они плохо сражались, а потому, что офицер имел в прошлом арест, или до революции учился в гимназии, или был сыном священника. Мехлис приговорил к смерти генерала В. Качалова, уже погибшего в своем танке, за то, что, согласно доносу, он сунул в карман немецкую листовку, перед тем как уехать на фронт (вдову и тещу генерала упекли в ГУЛАГ).