Сталин и дураки - [6]
Берия кое-как на ноги встал и по стеночке, по стеночке, выползает опасливо из кабинета. Оглядывается — и правда нет Кагановича. Только генерал Власик, начальник охраны, да генерал Поскребышев, начальник канцелярии, сидят в приемной, чай с вареньем пьют.
И оба глядят на Берию загадочно… Насмешливо, но вроде понимающе.
Видок у Берии, конечно, тот еще. Бледный, весь в поту, озирается затравленно, одной рукой держится за голову, другой за ширинку.
— Тут Кагановича точно нету? — спрашивает.
— Зачем тебе Каганович? — Власик удивляется. — Иди сюда, чайку нальем. И варенье вот малиновое, очень полезно опосля взбучки.
— Ты мне зубы не заговаривай, вдруг Лазарь с лопатой за штору спрятался, а ты и не заметил, охранник хренов!
— Очнись, Лаврентий Палыч! — говорит Власик строго, почти как Сталин давеча. — Ну пуганул тебя Хозяин, бывает. Про член спрашивал, верно?
Берия как услышал «член», так зажмурился, что пенсне с носа спрыгнуло. На пол падал — удержалось, а тут не смогло.
Власик пенсне поднял, обратно его к Берии пристегнул, берет наркома за шкирку, силком на стул усаживает, сует в руку стакан чая.
А Поскребышев достает бумажку, точь-в-точь ту же, что Берия у Сталина видел.
— Это копия, я ее на всякий случай припрятал. Чтобы санитаров из психушки не вызывать каждый раз. А то были уже случаи… Вот, смотри.
— Опись имущества, изъятого на дачах и квартире Ягоды, — бормочет Берия вслух, с перепугу читать про себя разучился. — Револьверов разных девятнадцать… Вин заграничных разных тыща двести бутылок… Сигарет заграничных разных одиннадцать тыщ штук… Анти… Антиквариата всякого триста предметов… Коллекция по-по-по…
— Порнографических снимков, — Власик подсказывает не глядя.
— Четыре тыщи девятьсот штук… Ф-ф-фильмов по-по-порно… А-а-адиннадцать… Ч-ч-ч… Че-че-че… ЧЛЕН!!!
Власик быстро стакан с чаем подхватил — у Берии нервная трясучка началась.
— Может водки ему? — спрашивает.
Поскребышев свой чай допивает, кружка у него здоровая эмалированная, на пол-литра, не меньше. Сует ее куда-то под стол, зачерпывает, протягивает исстрадавшемуся наркому. Берия кружку в обе руки — и давай хлебать. Выдул до донышка, цап со стола вазочку с малиновым вареньем и прямо без ложки, через край ее опорожнил. Закусил, значит. И вроде глядит уже куда бодрее. Хвать бумажку, читает последнюю строчку:
— Резиновый искусственный половой член — одна штука!
— Понял? — Власик ему.
— Понял… Люди! Что это было?!
— А это Хозяин вас, наркомов, проверяет так, — объясняет Поскребышев. — Оценивает, вдруг вы совсем уже морально-политически разложились, или можете работать еще. Оружие, шмотки, картинки-иконки, даже порнографию, он более-менее терпит. Прощает. Но как дойдет до члена — пиши завещание. У тебя, я вижу, нету. Вот и гуляй пока.
— Нету… То есть как нету? Есть. Но не резиновый же!
— Вот потому ты и живой, что не резиновый! — Власик наркома по плечу хлопает. — А то пришел бы Каганович с лопатой и твой собственный оттяпал!
— Шутишь?
— Ну щас.
— Правда не шутишь?!
— Шучу, шучу. Нечего Кагановичу больше делать, с лопатой за тобой бегать. Лазарь Моисеич занят, ночей не спит, землю роет.
— Да ну вас! — Берия говорит, поднимаясь со стула довольно уверенно, хотя и с некоторой дрожью в коленках. — Верно Коба сказал, с вами того и гляди с ума сойдешь!
— Ну да, мы такие, — соглашается Поскребышев и зачерпывает опять кружкой из-под стола. — С нами один товарищ Сталин и может работать. Он ведь Сталин. Другие не выдерживают, ты сам погляди, все Политбюро — дурак на дураке. А какие были люди!
И поди пойми, это серьезно он или прикидывается.
Стоит Берия, а сам думает: видели вы мой позор — ох, не прощу. Выжду случая и так не прощу, внукам своим закажете над людьми издеваться. Тоже мне, понимаешь, нашлись ангелы без резиновых членов. У самих небось полные закрома барахла ворованного.
А генерал Власик водку сосет из кружки и улыбается.
— Погодите, — Берия говорит. — Ладно, у Ягоды член нашли. А у Ежова, значит, тоже?
Власик кружку отдает Поскребышеву, грустно заглядывает в вазочку, где было варенье, расстегивает кобуру револьверную на поясе, вытаскивает оттуда бутерброд с колбасой, закусывает.
— По агентурным данным, член — был, — отвечает Власик, жуя. — Но куда-то запропастился. Не знаешь, кстати, где он?
А Берия, это надо понимать, заместителем Ежова служил, пока того не взяли за член… Тьфу, за какой член, за жабры взяли — и к стенке поставили.
Берия совсем обиделся, надулся, пенсне сверкнул грозно.
— Нужен мне больно ежовский член! Ты вообще думай, с кем разговариваешь!
Сунул руки в брюки, ушел к себе.
— Ишь ты! — Власик ему вслед. — Ну-ну…
— Быстро оклемался, — Поскребышев замечает. — Далеко пойдет.
Тут на окне штора отдергивается, вылезает Каганович.
С лопатой.
У Власика челюсть — бац! У Поскребышева — бац! Власик за кобуру схватился, а там даже бутерброда нет.
Каганович им:
— Если щас кто засмеется — лопатой наверну, ясно?
И пошел к товарищу Сталину в кабинет.
Поскребышев челюсть подобрал, кружкой из-под стола зачерпнул, отпил половину, Власику передал.
— Ничего, — говорит, — я уже привык. Метрополитен — дело новое, до конца не исследованное, могут быть всякие побочные действия. Ты лучше на нем не езди, на метрополитене этом. А то вишь, как Лазаря Моисеча ушибло.
Они начали убивать и уже не остановятся. Им надо быстро ликвидировать тех своих, кто больше не нужен, и всех чужих, кто стоит на пути. Федеральная безопасность едва успевает считать трупы, и никто не понимает, какова главная ставка в этой смертельной игре. Счастье для всех? Не смешите, говорит Делла Берг, вас надули. Вопрос — чего ради.Да, жизнь в либеральной утопии непроста. Большие возможности, но жесткие рамки. Никто не умрет с голоду, но мало кто добьется настоящего успеха.И обычного человеческого счастья вам точно не обещали.Но для униженных и отчаявшихся, для всех, кого общество вытолкнуло за борт, есть выход.
Из-за этой книги иногда дерутся. Семь лет продолжаются яростные споры, что такое «Выбраковка» – светлая антиутопия или страшная утопия? Уютно ли жить в России, где победило «добро с кулаками»? В Росcии, где больше никто не голоден, никто не унижен, уличная преступность сведена к нулю, олигархи сидят в тюрьме, рубль дороже доллара. Но что ты скажешь, если однажды выбраковка постучится в твою дверь?.. Этот довольно простой текст 1999 года – общепризнанно самый страшный роман Олега Дивова.После январского переворота 2001 года к власти в России приходит "Правительство Народного Доверия", которое, при полной поддержке жителей государства и Агентства Социальной Безопасности, за 7 лет смогло построить процветающее экономическое сообщество – "Славянский Союз".
Он знает цену золоту, но выше ставит дружбу, а всего выше – долг перед Родиной. Верует в Господа, но побаивается старых богов. Говорит на нескольких языках и сражается любым оружием. У него своеобразное чувство юмора, и он очень добрый. Неравнодушный, живой, в чем-то весьма ранимый человек. Храбр по имени Илья Урманин. Он живет в мире, где «людьми» называют лишь свободных. Это мир Древней Руси.Новая книга Олега Дивова – опыт глубокого погружения в этот яркий и сложный мир. Чтобы рассказать о нем простыми и честными словами, понадобился особенный герой.
Далекая планета, очень похожая на Землю. Яркие и сильные люди, очень похожие на землян. Мы найдем общий язык с туземцами – или нам лучше уйти. Беда в том, что уйти мы не можем. Открыв «Землю-два», русские, сами того не зная, принесли с собой войну. Пока еще холодную. Но скоро здесь будет жарко. И степные псы, пожиратели трупов, наедятся до отвала. Кажется, мы любим создавать трудности и потом их преодолевать…
«Оружие Возмездия» – очень смешная, местами просто издевательская, а местами и трагичная история из армейской жизни. Ничего подобного раньше не печатали: это воспоминания сержанта, служившего в уникальной части. Добро пожаловать в Бригаду Большой Мощности, которая давит все на своем пути и стреляет так, что земля трясется.Автор уверяет: если вы были в Советской Армии, то, прочитав «Оружие Возмездия», лишний раз убедитесь, что служили не зря, а кто не служил, лишний раз порадуется, что армия обошлась без него.Но и тем, и другим он обещает несколько часов здорового смеха вперемежку со светлой грустью.
Мир огромен и непрост. Десятки обитаемых планет, четыре гуманоидные расы, центральное правительство и частные колонии, черные пятна на карте Галактики и целые диссидентские государства. Но люди остаются людьми, даже если владеют личными звездолетами и носят чипы-импланты: они по-прежнему любят и ненавидят, открывают новые земли и возделывают старые, торгуют и воюют, создают произведения искусства и совершают преступления. Иногда они убивают.Иногда разные люди пытаются убить Деллу Берг, поэтому в медицинской страховке молодой красивой женщины указаны огнестрельные ранения.
Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
