Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой - [43]

Единственное, на что он пошел, было решение направить во все воинские штабы политработников национал-социалистической партии, использовав еще одно изобретение русской практики, которой Гитлер теперь восхищался».

Сталин же на массовые репрессии командных кадров РККА пошел в мирные 1930-е годы, исходя из того, что от его действий зависит и сохранение самого политического режима.

Но у Сталина был еще один период мирной жизни, когда он, почувствовав угрозу созданному им в стране политическому режиму, еще раз воспользовался опытом 1930-х годов. Это были 1949–1953 годы.

Глава 2. После войны – сызнова война с кадрами

Представление о Сталине как политическом вожде Советского государства в рамках названия настоящей книги было бы неполным, если бы мы хотя бы вкратце не коснулись его «войны с собственным народом» и после Победы в Великой Отечественной войне.

Как уже было сказано выше, 12 июня 1937 года по личному распоряжению Иосифа Джугашвили – Сталина были расстреляны 8 высших военачальников Вооруженных сил СССР (см. подписанную утром 11 июня телеграмму вождя председателю Специального судебного присутствия Ульриху). Неимоверно трудно было в тяжелейших условиях войны восстанавливать организационную силу и мощь вооруженных сил страны, однако народ напрягся, выдвинул из своей среды талантливых военачальников и возродил мощь Красной армии. Для того чтобы восполнить нанесенный Сталиным урон и вырастить новых 8 маршалов СССР (Жукова, Конева, Говорова, Василевского, Рокоссовского, Малиновского, Толбухина, Мерецкова), Красной армии потребовалась Великая Отечественная война и гибель в боях с немецко-фашистскими захватчиками миллионов наших солдат, офицеров и генералов.

Но Сталин и после Победы остался самим собой и повел новую войну с выросшими за это время управленческими кадрами. И сызнова начал с военных: сначала, с 1946 года, под опалу попал маршал Г. Жуков, а потом арестам были подвергнуты 112 выросших в ходе войны генералов (по данным А. Н. Яковлева – председателя комиссии по реабилитации жертв политических репрессий). Затем ареал репрессий был расширен – под топор попали этнические русские управленческие кадры в сфере государственного и хозяйственного строительства, а вдогонку им – и евреи в сфере науки, искусства, культуры, медицины, издательского дела. Причины, в силу которых шли эти аресты, внешне разнились друг от друга, но суть от этого не менялась – вождь вновь каленым железом выжигал тех, кто мог, по его мнению, представлять опасность для его личной власти. Появился, правда, в этом амбиенте и новый момент.

В 1947 году, после нескольких перенесенных им, начиная с сентября 1945 года, микроинфарктов и микроинсультов, вождь впервые задумался о том, кому он может передать власть. На кону, как свидетельствуют очевидцы, опять стоял не столько вопрос о личной власти диктатора, сколько судьба его главного детища – Советского Союза. Вождь опасался, что после его смерти его политические наследники «профукают» и СССР: «Я умру, что вы будете делать без меня? Вас же передушат как котят!!!» – восклицал он несколько раз во время застолий на своей даче в Кунцеве после заседаний политбюро ЦК.

В хранящихся в РГАНИ неправленых мемуарах Н. Хрущева, в опубликованных мемуарах Юрия Жданова, Анастаса Микояна и других содержатся упоминания о том, как в 1947 году вождь стал заводить разговоры о том, что ему уже почти 70 лет и пришла пора подумать о том, кому можно будет передать власть в партии и в государстве, когда Сталин (он так и говорил себе – в третьем лице) уйдет в мир иной.

Вспоминает А. Микоян: «Как-то Сталин позвал всех, кто отдыхал на Черном море в тех краях, к себе на дачу на озере Рица. Там при всех он объявил, что члены политбюро стареют (хотя большинству было немногим больше 50 лет и все были значительно младше Сталина, лет на 15–17, кроме Молотова, да и у того разница в возрасте со Сталиным была 11 лет). Показав на Кузнецова, Сталин сказал, что будущие руководители должны быть молодыми (тому было 42–43 года), и вообще, вот такой человек может когда-нибудь стать его преемником по руководству партией и ЦК. Это, конечно, было очень плохой услугой Кузнецову, имея в виду тех, кто втайне мог мечтать о такой роли. Но все понимали, что преемник будет русским [курсив мой. – Вл. К.]»[81]. Своим возможным преемником в сфере экономики вождь назвал председателя Госплана СССР, академика Н. А. Вознесенского.

Как позже выяснилось, на самом деле этими заявлениями вождя было положено начало процессу масштабного уничтожения этнических русских кадров высшего звена управления, выпестованных А. А. Ждановым, начиная с 1932 года, а потом – и массовых репрессий, под молох которых попали (до марта 1953 года включительно) около 32 тысяч человек по всей стране. Феномен этот остался в истории под названием «ленинградское дело».

Под молох репрессий в эти четыре года попали в основном русские руководители. Но, скажем сразу, позиция генсека по так называемому «русскому вопросу» с 1910 года по 1953-й менялась несколько раз[82], и всякий раз это были конъюнктурного характера изменения.