Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой - [40]

.

С моей точки зрения, такое суждение является глубоко ошибочным. Как мне представляется из нынешнего, исторического по отношению к Сталину, далека, его борьба за личную власть – это только внешняя канва действительных событий того времени. Настоящая причина много глубже. Генсек считал, что если оппозиция устранит его, то под вопрос будет поставлено дело, которому он посвятил всю свою жизнь, – а таковым он считал (правильно или нет – это вопрос другой) возрождение российского государства в форме Российской империи.

Для него даже строительство социализма в СССР было всего лишь средством для возрождения сильной мировой державы, величие которой он отождествлял только с самим собой. Для достижения этой цели генсек шел даже на открытую конфронтацию с Лениным, которого между тем всю жизнь для окружающих подавал как своего единственного настоящего Учителя с большой буквы.

22 мая 1937 года Тухачевский был арестован. Как свидетельствует один из руководителей зарубежной разведки РККА Вальтер Кривицкий (Гинзберг Самуил Гершевич), в 1938 году бежавший на Запад, нарком внутренних дел Н. Ежов, сам производивший арест Тухачевского, спросил Сталина, можно ли применить к маршалу пытки при допросах. Вождь ответил: «Сами решайте, но Тухачевский во что бы то ни стало должен все рассказать. Не верится, что он действовал один»[73].

Что же касается конкретного вопроса по поводу заговора военных, то у меня складывается впечатление, что никакого заговора Тухачевского в собственном значении этого слова на самом деле никогда в действительности не было.

В 2012 году в издательстве «Алгоритм» вышла книга «М. Н. Тухачевский. Как мы предавали Сталина», авторы которой почему-то предпочли скрыть свои имена. В книге собраны из разных источников и опубликованы некоторые протоколы допросов Тухачевского. В том числе и первое заявление самого Тухачевского от 26 мая 1937 года наркому внутренних дел Н. И. Ежову. Этому краткому заявлению (9 строк и собственная подпись маршала) предшествует краткая запись безвестных авторов книги, где сообщается: «22 мая 1937 года Тухачевский был арестован в Куйбышеве, 26 мая после очных ставок с Примаковым, Путной и Фельдманом дал первые признательные показания». Здесь же публикуется подпись под этим заявлением: «26.5.37. Заявление отбирал: Пом. нач. 5 отдела ГУГБ, капитан госуд. без. Ушаков (подпись)».

Авторы книги, по-видимому, убеждены, что Тухачевский сам, мирно, полтора суток пообщавшись с таким «милым» человеком, как Ушаков, дал, как они пишут, добровольное признание, «написанное четким, ровным почерком со всеми знаками препинания, абзацами и примечаниями. В этих показаниях М. Н. Тухачевский поэтапно и скрупулезно вскрывает мельчайшие детали заговора»[74].

Между тем капитан безопасности Ушаков – это ведь тот самый Зиновий Маркович Ушаков (Ушамирский), которого справка Шверника характеризует устами очевидцев и свидетелей как палача, не знающего никаких моральных и нравственных границ при пытках подследственных, как «зверя с человеческим лицом». И читателя эти безвестные авторы пытаются убедить в том, что этот «зверь» всего лишь мирно побеседовал с Тухачевским, и тот сразу же назвал два десятка военных командиров, якобы вовлеченных им с 1932 года в возглавляемый им военный заговор?!

Расстрел верхушки военных производился в большой спешке. Авторы дилогии «Сталин. Судьба и стратегия» утверждают, что Сталин, опасаясь волнений в войсках, предложил свернуть судебный процесс. «Это решение Сталина поддержали Молотов, Каганович, Ворошилов, Калинин, Микоян, Хрущев. В тот же день был вынесен приговор: расстрел».

«Ульрих внятно прочитал приговор… Якир впал в истерику и стал кричать: «Я не виновен! Дайте мне бумагу – я напишу Сталину и Ворошилову!» Члены суда стали говорить: «Надо дать!» Ульрих нехотя согласился. Якиру дали бумагу и ручку. Он быстро написал два письма и отдал их Ульриху для передачи. Записки тут же послали по адресам».

Письма И. Якира. Первое письмо. «Родной близкий тов. Сталин. Я смею так к Вам обращаться, ибо я все сказал, все отдал, и мне кажется, что я снова честный, преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной, честной работе на виду партии и ее руководителей – потом провал в кошмар, в непоправляемый ужас предательства… Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства. Теперь я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».

Второе письмо. «К. Ворошилову. В память многолетней в прошлом честной работы моей в Красной армии я прошу Вас поручить посмотреть за моей семьей и помочь ей, беспомощной и ни в чем не повинной. С такой же просьбой я обратился к Н. И. Ежову».

…На письме Якира появились следующие резолюции:

«Подлец и проститутка. И. Сталин». «Совершенно точное определение. К. Ворошилов».

«Мерзавцу, сволочи и бляди – одна кара – смертная казнь.