Сталин. Человек, который спас капитализм - [117]

Пусть демократы в конгрессе радостно похлопывали друг друга по спине за свою стойкость в ограничении расходования бюджетных средств, но цифры говорили вовсе не в их пользу. Начать с обещания сократить оборонные расходы на 67 миллиардов долларов в течение трех лет. Но в 1991 финансовом году эти расходы составляли 273 миллиарда долларов, а в 1993 году они выросли до 291 миллиарда долларов. Можно было бы предположить, что такое превышение расходов вызвано «Бурей в пустыне» и соответствующими издержками, но ведь эта война началась и кончилась в 1991 году. Не видно было «дивидендов мира», которые обещали американцам от краха Советского Союза. По программе «Человеческих Ресурсов», самой большой статье федеральных расходов, в 1991 году было потрачено 690 миллиардов долларов, а в 1993 году — уже 828 миллиардов. Каждая статья расходов в бюджете постоянно подрастала, и подпитывался этот рост, как со времен Джонсона в 1967 году, за счет средств из Фонда соцстрахования. Так делалось для того, чтобы скрыть от администрации действительный размер государственного долга. В 1990 году, прежде чем конгресс все же принял план по сокращению государственных расходов, федеральный долг составлял 3,3 триллиона долларов. В 1993 году эта цифра выросла до 4,4 триллиона долларов.

Джордж Буш-старший добился главенства в своей партии только в результате того, что был вице-президентом при Рейгане. Рейган подтолкнул его вверх, потому что Буш выглядел представителем умеренного крыла республиканцев. Но группа людей, составлявшая это самое «умеренное крыло» в Республиканской партии, не отражала взгляды всей партии. Буш был ни либерал, ни консерватор; ни техасец, ни янки из Коннектикута; ни волк, ни овца. Наиболее существенным был тот факт, что он не имел опыта эффективного управления администрацией — разве что во время своего срока как конгрессмена. Это стало его главной трудностью в президентстве. Буш видел себя скорее как чиновника, а не как политика, тогда как только политику дано понимать яростную борьбу между партиями во времена, когда «холодная война» закончилась. Но не только Буш не понимал этой драматической перемены (во внутренней политике страны). Эти перемены и эту борьбу даже почти не затрагивали в прессе. На сорок пять лет две политические партии отложили в сторону фундаментальные различия во взглядах на страну и мир, чтобы объединиться против угрозы, исходящей от внешнего врага — Советского Союза. Когда эта угро: i миновала, на пепелище «холодной войны» вновь возгорелась открытая война между демократами и республиканцами.

Эпилог: Исчезнувший след

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Еду, еду в чистом поле;

Колокольчик дин-дин-дин.

Страшно, страшно поневоле

Средь неведомых равнин!

«Эй, пошел, ямщик!» — «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело,

Вьюга мне слипает очи,

Все дороги занесло;

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

[…]

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы равны,

Будто листья в ноябре…

Сколько их? куда их гонит?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

[…]

А.С. Пушкин. «Бесы»[9]. 1830 

Эти строки величайшего русского поэта (использованные также Федором Достоевским в качестве предпослания к его пророческому роману «Бесы») не только могут вызвать воспоминания о причинах гибели Советского Союза, но способны послужить также описанием недомыслия американских политиков и экономистов, когда они пытаются вообразить себе будущий мир без «холодной войны».

Реформы, начатые Михаилом Горбачевым с целью гальванизировать устаревшую экономическую систему, не только привели к гибели этой системы, но и были исходно предназначены для продолжения когда-то обозначенного пути. Государственный социализм, или советский коммунизм, был четко определенной, жесткой системой, которая скреплялась своим основным тезисом, а именно: государство контролирует все стороны экономической жизни своих граждан. Поскольку капитализм прибегал к методам социализма в тех случаях, когда это казалось необходимым, то полагал, что и социализм способен на подобный подход (подобные подходы были изложены в так называемой «теории конвергенции» академика А. Сахарова о сближении капиталистических и социалистических методов хозяйствования, которые, однако, не получили ни малейшего практического применения за полной отстраненностью от жизненных реалий. — Прим. пер.). Вместо реформ получился полный провал, поскольку Горбачев все еще оставался в путах основных принципов государственного социализма и ленинизма-сталинизма. Он не был готов к тому, что в Советском Союзе будет существовать экономика свободного рынка, которая нарушала основной принцип коммунизма — гарантированную полную занятость (конечно, вовсе не это есть главный принцип коммунизма, их много. — Прим. пер.). И не собирался Горбачев отменять полный контроль государства над экономикой. Горбачев был уверен, что сможет сохранить основные принципы советской экономики и в то же время допустить определенную степень экономической свободы. Гласность и перестройка были затеяны лишь для вливания некоторого количества свежей крови в атеросклеротические вены системы. Он был оптимистом и не предполагал, до какой степени этот атеросклероз воздействовал на настроение лидеров Советского Союза и на население. Ничто не может лучше проиллюстрировать эту его беспомощность лучше, чем неудавшийся путч августа 1991 года, среди организаторов которого были члены Политбюро. Изолировав Горбачева и его жену Раису в особняке на Форосе, никто из заговорщиков толком не знал, что же делать дальше. При старом режиме, до Горбачева, с этим вопросом долго не стали бы мешкать. Хрущева освободили с поста «первого среди равных», и он вернулся доживать свой век на даче. Но теперь произошли выборы (действительные, альтернативные и свободные), то есть нечто новое для старой системы. И, не найдя решения, они (имеются в виду члены ГКЧП. —