Сталин - [72]

«Письмо в Детиздат ЦК ВЛКСМ

16 февраля 1938 г .

Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина».

Книжка изобилует массой фактических неверностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом.

Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личностей, вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория «героев» и «толпы» есть не большевистская, а эсеровская теория.

Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров. Всякая такая книжка будет лить воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку.

И. Сталин»[86]

Сталин наверняка был хорошим цензором, он точно знал, что благоприятствует его культу…

Мы можем поверить ему. Культ личности и его аксессуары: устрашение, психоз поиска врагов, внедрение административно-командных методов в каждодневной практике — все это явления, которые нелегко понять более молодым поколениям. Об этом больше любых теоретических объяснений могут рассказать документы той эпохи: письма, доносы, протоколы собраний, рапорты органов внутренних дел, отчеты различных хозяйственных и политических учреждений. Приведем несколько типичных и повторяющихся ситуаций из материалов Смоленского областного партархива, который во время второй мировой войны попал в руки гитлеровцев, а после войны в качестве трофея был вывезен в США.

Диктаторская роль Сталина с середины 30-х годов приобрела неограниченные масштабы и в духовной жизни. Вместе с числом жертв судебных процессов и репрессий увеличивалось количество произведений культуры, которых ждало уничтожение или полное забвение. Это можно иллюстрировать данными периода проведения процесса над Каменевым и Зиновьевым.

В секретной инструкции Главлита для территориальных органов в 1934 году следующим образом ставилась задача проведения «профилактической» цензуры: «Цензура наша имеет значение только тогда, когда она предупреждает прорыв политический или разглашение военной и экономической тайны, когда она препятствует напечатанию халтурной, низкокачественной, бесполезной литературы, когда цензура способствует улучшению как политического смысла и словесного характера, так и внешнего оформления произведения. В этом — задача всякого советского цензора». В такой чрезвычайно широкий круг «задач» входил запрет практически любого произведения, которое не получило одобрения сверху. Инструкция включает в себя частные детали задач цензоров, которые сейчас кажутся смешными: «Нет порой у наших районных цензоров подлинной большевистской напористости, активности: цензурное дело у них двигается, как в колымаге, день за днем — формально и безыдейно. Надо уметь поднимать вопросы цензурной работы на большую идейную высоту. Надо обобщать практику цензурной работы, добиваясь от редакторов и типографий неповторения совершенных ошибок. Надо о важнейших ошибках доводить до сведения секретарей парторганизаций… Надо и с самими редакторами поработать на примерах и образцах неряшливого и неправильного редактирования, уча их по-большевистски относиться к своему делу».

Отношение к процессу над Зиновьевым и Каменевым стало мерилом лояльности и преданности. В то время областные комитеты, даже первичные парторганизации должны были представлять отчеты о том, «ведется ли учет вскрытых фактов, разоблаченных зиновьевцев, троцкистов, двурушников и социально-чуждых элементов и мероприятий РК и первичных организаций по этим фактам, а также, что конкретно сделано по выявленным недостаткам работы в отдельных райорганизациях». В инструкции Смоленского запобкома от 27 февраля 1935 года поясняется, как должны парторганизации прорабатывать материалы закрытого письма ЦК «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова».

На гребне этой волны Главное управление по делам литературы и издательств, выполняя указания ЦК ВКП(б), приступило к «большой чистке» литературы. Например, в Документе Смоленского запобкома, датированном 9 ноября 1936 года, была обещана поддержка секретаря Козельского райкома в проведении этой работы, что свидетельствует о масштабах и глубине этой чистки. Тогда из библиотек были изъяты все издания, которые разрушали миф о величии вождя, не упоминая имя Сталина при оценке значительных исторических событий, научных открытий или народнохозяйственных успехов.

«Запобком ВКП(б) предлагает Вам оказать необходимую помощь органам Главлита в проведении этой работы. По требованию уполномоченных обллита выделите необходимое количество квалифицированных коммунистов в помощь райлиту с тем, чтобы эта работа была закончена в срочном порядке и чтобы были охвачены все библиотеки (районные, сельские, клубные, колхозные, профсоюзные и т. п.)».

Не сохранилось документов о том, как в городе Козельске справились с этой задачей, но нет сомнений, что там стремились выполнить эту работу безукоризненно. Наверняка были допущены и ошибки, по они были вскрыты компетентными органами.