Стакан - [31]

– Лучше бы мне мясо нести помог, – проворчал Халфмун.

– Дохлая свинья для тебя важнее, чем я? Надо же, какое прелестное откровение, – Селия с высоты плеч Ясносвета одарила ссутулившегося под весом туши Полулунка презрительным взглядом.

– Вот-вот, молча завидуй, господинчик хорошенький, – поддакнул Трехручка.

– Любезный Халфмун, беру на себя смелость пообещать, что постараюсь проголодаться как можно скорее, дабы облегчить твою ношу путем частичного ее перемещения в мои благодатные недра, – выпустив шумную отрыжку, сообщил Бальтазар.

Через неделю пути лес начал понемногу редеть, а на восьмой день путешественники вышли к равнине, раскинувшейся до самого горизонта.

– Наконец вы сможете вымыть эти ваши ужасные мужские тела, и я хоть на какое-то время перестану задыхаться от вони, – сказала Селия, глядя на сверкающую в лучах солнца ленту реки, пересекающей равнину.

– Дражайшая сударыня, обращусь к вам с симметричной просьбой, так как издаваемый вами чудный аромат уже не только сковывает мое дыхание, но и глаза режет немилосердно, – Бальтазар потер глаза кулаками.

– Вздор. У Кратиса шея потеет, а лишь пропиталась его потом.

– Простите, я непредумышленно, – вздохнул Ясносвет.

Дойдя до прогалины на берегу реки, Халфмун, предвкушая купание, принялся стаскивать с себя заскорузлую одежду, но его остановил возглас Селии: – Стой! Ты что задумал, оголяться у меня на глазах? Будь добор отойти за какие-нибудь кусты и раздеваться там, и купайся так, чтобы я тебя не видела. Остальных это тоже касается. И чтобы даже не думали за мной подглядывать. Не то я позабочусь, чтобы подглядывать вам впредь было нечем и не зачем.

Кратис с Трехручкой послушно ушли вверх по течению, а Халфмун и Бальтазар скрылись за кустами на другой стороне прогалины, оставив Селию в одиночестве.

– Вроде бы, достаточно далеко отошли. Можно в воду лезть.

– Здешние заросли крапивы чрезмерно густы и стрекотливы. Предлагаю проследовать далее до более комфортного места, – ответил Силагон.

– Ты как хочешь, а я больше шагу не сделаю, не искупавшись, – сказал Полулунок, проворно раздеваясь. Бальтазар же, фыркнув, пошел дальше.

Когда Халфмун забрался в реку по пояс, до него долетел голос Силагона: – О, а вот эта полянка мне весьма по вкусу. Зря ты отверг мое разумное предложение. Тут мягкая шелковистая трава, удобный спуск к воде, живописная раскидистая ива и… ААА!!! Спасите!

Голый Полулунок выскочил из воды и помчался на зов. Продравшись через густые заросли крапивы, он оказался на поляне, посреди которой стоял бледный Бальтазар

– Там м-м-мертвец, – Силагон трясущимся пальцем указал в сторону дерева, растущего на краю поляны.

– Тьфу ты, – Халфмун с досады плюнул себе под ноги. Вся нижняя половина его тела зудела и чесалась от крапивного яда. – Как мне тебя от мертвеца спасать? Еще раз его убить, что ли?

– Н-не знаю. А ты м-можешь это сделать?

– Нет. Зато могу тебе по мозгам настучать, чтоб они на место встали.

– Мне крайне оскорбительно слышать такое в свой адрес. Полагаю, тебе следует незамедлительно устыдиться своих слов, ибо боязнь мертвецов есть не признак трусости или скудоумия, но вполне естественная реакция живого человека на мерзкий облик трупа, – от возмущения Бальтазар раскраснелся, а бившая его дрожь унялась.

– Сейчас посмотрим, что здесь за мерзкий облик, – Халфмун приблизился к иве и увидел под ней лежащего на спине пузатого мужчину с бутылью из зеленого стекла на голове. Грудь и живот мужчины мерно вздымались, а ноздри раздувались. – Дрыхнет твой мертвец.

– Вот! Значит, тебе нужно срочно его убить, пока он не проснулся и не причинил мне какой-нибудь вред! – воскликнул Силагон.

– Плюк-плюк-плюк, – мужчина зачмокал губами. На его круглом лице открылись маленькие розовые глазаки, и уставились на Халфмуна и Бальтазара.

– Доброго дня, господин, – сказал Полулунок. – Мы не хотели мешать вашему отдыху. Но, раз уж так вышло, подскажите, есть ли тут поблизости какой-нибудь город?

– Какая хорошенькая, – необъятные щеки мужчины медленно расплылись в улыбке. – Миленький стаканчик.

– Я настаиваю, что медлить в нашей ситуации преступно. Необходимо воспользоваться случаем и, пока не поздно, убить этого господина, – яростно прошептал Бальтазар

– Иди к дяде Пятихату, сладенькая. Он тебя прбэррр, – мужчина протяжно рыгнул. – Он тебя приласкает.

– Уймись, Бальтазар. От него разит, как из бочки с брагой, – сказал Халфмун. – Наш господин всего лишь надрался до беспамятства, вот и несет бобр знает что.

– Кто надрался? Свен Пятихат надрался? Прбэррр! Да никогда, – всколыхнулся мужчина. – Щас дядя Свен Пятихат эт докажет, миииленький стаканчик! Покажет тебе, и будешь знать, как в глазах моих двоиться.

С трудом перевернувшись на живот, Пятихат встал на четвереньки, но тут же завалился на бок, – Ха-ха! Первый бой за тобой, сладенькая. Но запомни, дядя Свен не сдется и не отступает – такой уж у дяди Свена девиз.

Со второй попытки Пятихату удалось не только устоять на коленях и вытянутых руках, но и, совершив сложнопостановочный рывок, принять вертикальное положение.

– Видела, лапуля? Вот оно, настоящее мужское… – что именно мужское должна была увидеть «лапуля», Пятихат не успел сказать. Ноги его подкосились, и Свен, шатаясь и мелко переступая в попытках удержать равновесие, свалился с берега в воду, подняв столб брызг. Течение подхватило круглое, дрыгающее руками и ногами тело Свена, и унесло его прочь.