Стаб - [12]

Многорукий, поправив наушник, бросил:

— Нет, я не тебе. Так я и сказал. Не твоё дело, ага. — Он отошёл от софы к окну, выглядывая наружу. Каким-то образом, занятый разговором, он услышал это раньше меня… Совершенно незнакомый мне звук. Лай. — Ух ты, тут намечается что-то интересное. Ищейки… Да нет, тут что-то забыл отряд Зорких. — Многорукий помолчал. — Вряд ли, я слишком законопослушный для них.

И он посмотрел на меня, словно я мог оказаться тем самым злостным преступником, по чью душу они пришли.

В дверь заколотили, и почему-то я подумал, что гости в этом доме — редкое явление. Многорукий не торопился, над чем-то раздумывая. Например, злиться ему на то, что я привел на его порог Зорких (хотя я по-прежнему верил в свою непричастность), или считать это удачей (он мог выдать им меня, как и подобает их коллеге — чистильщику).

Стражи порядка продолжали настойчиво ломиться. Собаки рычали и истошно лаяли, и через минуту у Многорукого закончилось терпение.

— Прикройся, я сказал, — бросил он, проходя мимо.

— Погоди! — Я вскочил с софы, глядя в глаза чудовищу у него на спине. — Я не вернусь в приют! И на ферму не поеду! Слышишь?

Элиминатор пошел к лестнице, которая вела вниз. На первый уровень как оказалось очень просторной квартиры.

— Заткнись и не высовывайся.

— Я хочу остаться здесь! Хочу стать, как ты! Пожалуйста, дай мне шанс! — Под конец мой крик сорвался на шепот. Я подумал, что совершаю ту же самую ошибку. — Я сделаю всё… правда, всё, чтобы стать… хоть кем-то…

— Рэймс, действительно, прогадал. Слышал бы он тебя сейчас.

Многорукий уже был внизу, направляясь к двери с тем самым ножом наперевес. И у меня создалось впечатление, что одной испорченной одежкой Зоркие не отделаются.

Попятившись назад, я наткнулся на софу и упал на неё. Я зажал уши ладонями, приготовившись к крикам… Но прошла пара минут, а всё было так же тихо. Подозрительно тихо.

— …обожаю собак. Умные животные, преданные. Обидно, что всех дворняг перебили. У меня была когда-то дворняжка, полудикий пёс. Я его научил многому… всяким командам там… Все мои знакомые им восхищались. Говорили, он точь-в-точь как человек только с хвостом и лапами. И радовался мне всегда, как полоумный. Смотрел я на него и думал… Почему я не пёс?

— Обалденная история, — раздалось в ответ. — Может, еще какую расскажешь? Больно складно у тебя получается сочинять.

— А у вас есть на это время? Вы, похоже, спешите, парни.

— Да, к тебе и спешили.

— Уверены?

Собаки больше не лаяли, только слегка поскуливали. Будто от страха.

— Сейчас проверим. Отойди-ка в сторонку.

— Извини, но я не собака и не твой солдат, чтобы выполнять твои команды. Я ничуть не ниже тебя по положению. И это мой дом.

— Ничуть не ниже, да? — заговорил Зоркий, очевидно, оскорбленный таким сравнением. Пусть «чистильщики» и Зоркие служили одной цели — правосудию, у каждого из них были свои методы. К тому же все знали, что элиминаторы не гнушаются брать работу со стороны. И у них не было кодекса и дисциплины — святых понятий Зорких. — Тогда, может, ты пригласишь меня в свой дом? Из, так сказать, профессиональной солидарности?

Я весь обмер, потому что Многорукий после недолгого раздумья бросил:

— Заходи. Но только ты.

— Командир… — окликнул его кто-то, но командир кинул:

— Ждите здесь. Я скоро.

Дверь закрылась, и я съежился. Господи, только не снова. Неужели это опять происходит со мной?

— Сколько тебе, парень?

Я слышал чужие шаги.

— Не знаю точно… Двадцать? — ответил Многорукий.

— Значит, обучаться вместе мы не могли… А я тебя точно где-то видел.

— Может и пересекались где. Нам часто приходится прибирать за Зоркими.

— Ага, по тебе прям видно, какой ты хороший уборщик. Что за хрень у тебя в руке? Решил мне бутербродов сделать?

— Обычно я его использую, чтобы отрезать яйца всяким трепачам. Но если ты не брезгливый…

— Спасибо, я не настолько голоден, чтобы просить тебя идти на такие жертвы ради гостеприимства.

— Можешь даже не мечтать. Я кому попало свои причиндалы в рот не сую.

Да что с этим парнем? Зачем он его провоцирует?!

— Да я знаю, что ты нашел, куда их засунуть.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что вчера при перевозке наши недоумки-коллеги потеряли ценный груз, и всё указывает на то, что ты припрятал его у себя. Конечно же, для пущей сохранности, в качестве одолжения лично для меня. Я же правильно понимаю?

— Ценный груз? Насколько ценный? Если вдруг мне подвернётся под руку что-то похожее, я хочу знать, на что могу рассчитывать.

Меня замутило. Он собрался торговаться?

— Ха-ха, как это похоже на вас, элиминаторов. Продажные шкуры. Но так уж получилось, что это уникальный экземпляр.

— Какая жалость, что вы его — такого уникального — потеряли, правда? А теперь просите помощи у элиминатора. Как это похоже на вас, Зорких.

— Я не прошу помощи. Я требую, чтобы ты вернул нам то, что тебе не принадлежит.

— А кому принадлежит?

— Значит, ты признаешься, что держишь его у себя?

— Я даже понятия не имею, о чём ты. Может, у этого груза есть особые приметы?

— Я бы сказал их предостаточно.

— Да? И какие же?

— Скажу так: ты бы сразу понял, что это он.

Многорукий присвистнул.

— Вчера мне ничего подобного на глаза не попадалось. Лучше загляните к Мэду… я слышал, у него как раз появилось что-то интересное. Наверняка, именно то, что вы ищите.