СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг. - [32]
Косыгин также говорил о нежелательности ввода войск и с международной точки зрения. «Ввод наших войск на территорию Афганистана сразу же возбудит международную общественность, повлечет за собой резко отрицательные многоплановые последствия»[273]. Лучшим способом на данном этапе является «предоставление большой и разносторонней помощи»[274].
Косыгин со всей определенностью отклонил просьбу Тараки о вводе войск: «вопрос о вводе войск рассматривался нами со всех сторон, мы тщательно изучали все аспекты этой акции и пришли к выводу о том, что если ввести наши войска, то обстановка в вашей стране не только не улучшится, а наоборот, осложнится»[275].
Участвовавший в беседе министр обороны СССР Д. Ф. Устинов сообщил о поставке 6 пуленепробиваемых вертолетов МИ-24 в течение года[276]. «Было бы хорошо, — отреагировал Тараки, — если бы они поступили вместе с пилотами»[277]. Косыгин был против этого. Устинов также заметил: «Вам нужно готовить своих пилотов. У нас обучаются ваши офицеры, и мы можем ускорить их выпуск»[278]. Тогда Тараки поставил вопрос о получении военной помощи из других соцстран[279]. И на этот раз ответ Косыгина был вполне определенным: «Соцстраны вряд ли пойдут на это»[280].
В тот же день Тараки был принят Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного совета СССР Л. И. Брежневым. Он сказал, что «вопрос о вводе войск мы всестороннее рассмотрели, тщательно взвесили, и скажу вам прямо: этого делать не следует. Это сыграло бы лишь на руку врагам — и вашим, и нашим… И хотелось бы надеяться, что вы с пониманием отнесетесь к нашим соображениям»[281].
В целях расширения социальной базы режима, Брежнев предложил создать единый национальный фронт под руководством НДПА. «Он мог бы включить в себя все существующие общественно-политические организации и опереться на рабочих, крестьян, мелкую и среднюю буржуазию, интеллигенцию и учащихся, молодежь и передовые слои женщин»[282]. Он также предостерег афганское руководство от проведения дальнейших репрессий. «Нельзя много ждать от армии, если часто сменяются командиры, кадры… Ведь многие командиры видя, как их коллеги, арестовываются и исчезают, сами начинают чувствовать неуверенность в своем будущем»[283]. Брежнев наставлял своего «ученика»: «…в сложившемся положении главную роль будет играть умение политическими и экономическими средствами привлечь на свою сторону возможно более широкие слои населения»[284].
Именно после этих встреч появилась уже упоминавшаяся записка Громыко, Андропова, Устинова, Пономарева от 1 апреля 1979 года «О нашей дальнейшей линии в связи с положением в Афганистане». Она была рассмотрена на заседании Политбюро 12 апреля 1979 года и принята в качестве руководящего документа, в котором нашла отражение позиция руководства СССР о нецелесообразности ввода советских войск в Афганистан[285]. В ней подчеркивалось: «Наше решение воздержаться от удовлетворения просьбы руководства ДРА о переброске в Герат советских воинских частей было совершенно правильным. Этой линии следует придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений в Афганистане, исключать возможность которых не приходится»[286].
21 апреля 1979 года на Политбюро было принято решение о нецелесообразности посылать вертолеты вместе с экипажами[287]. При этом главному военному советнику Л. Н. Горелову были даны указания, чтобы он разъяснил X. Амину «о нецелесообразности непосредственного участия советских воинских подразделений в мероприятиях по подавлению контрреволюционных выступлений в ДРА, так как подобные акции будут использованы врагами афганской революции и внешними враждебными силами в целях фальсификации советской интернациональной помощи Афганистану…»[288].
Советский Союз компенсировал отказ ввести войска значительной военно-экономической помощью. 24 мая 1979 года на заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение об оказании дополнительной помощи. В 1979–1981 гг. должны были поставить безвозмездно специмущество на сумму 53 млн. рублей, в том числе 140 орудий и минометов, 48 тысяч единиц стрелкового оружия, около 1000 гранатометов, 680 авиационных бомб, медикаменты и медоборудование на сумму 50 тыс. рублей[289]. В течение двух недель поставить 1500 автомобилей[290]. Просьба афганской стороны об отправке вертолетов и самолетов с советскими боевыми экипажами снова была отклонена, как и высадка воздушного десанта в Кабул[291]. «Такие акции, — подчеркивалось на Политбюро, — сопряжены с большими осложнениями не только во внутриполитическом, но и в международном плане, что будет, несомненно, использовано враждебными силами, прежде всего в ущерб интересам ДРА и закрепления завоеваний Апрельской революции»[292].
Швейцарские исследователи Пьер Аллан и Дитер Клей также пишут о том, что, начиная с 1978 года, непрерывно нарастала военная и экономическая помощь. Если в 1978–1979 гг. поставки составляли по 200 танков Т-54 и по 500 Т-55, то в 1979–1980 гг. это количество возросло, соответственно, на 200 и 900. Кроме того, были поставлены 100 танков Т-62 и самолеты[293]
