СССР глазами советологов - [32]

Военные любят поучать своих гражданских начальников, что, мол, о сопернике надо судить по его возможностям, а не по широко объявленным намерениям. Враг может обмануть весь мир по поводу своих намерений, или же они могут в следующем году просто измениться. Напротив, возможности — вещь более постоянная; их можно оценить вполне объективно; их труднее изменить или замаскировать, а если они изменились, то еще труднее вернуться к исходной позиции.

И что же это за такие предполагаемые советские возможности, которые Запад — любой ценой — должен превзойти? В двух словах — это способность выиграть третью мировую войну. А что собой будет представлять эта самая третья мировая война? Опять же в двух словах — она будет похожа на начало второй мировой войны. Две страшные опасности уже давно занимают и умы, и компьютеры западных военных экспертов, причем обе они есть вариации на тему страшных событий полувековой давности. Первая опасность — бронетанковый захват Западной Европы, видеоповтор нападения Гитлера на Ла-Манш. Вторая — это ядерный Пирл-Харбор, атака — средь бела дня — советских межконтинентальных баллистических ракет, которая накроет американские ракеты мирно спящими в своих шахтах.

Эти кошмары — прекрасный пример того, как генералы готовятся к последней войне. Неоспоримо, что западные эксперты должны худшим свойством врага считать его способность причинять зло, а также степень надежности и подготовленности его войск и способность организовать эффективное наступление. Однако они обязаны иметь хотя бы относительно правильный ответ на следующий вопрос: а зачем этому самому врагу это зло причинять?

Сценарии, описывающие советское вторжение в Западную Европу, напоминают бред параноика. В конце 40-х годов, когда Западная Европа была слаба и практически беззащитна, СССР был не менее истощен. Однако считалось, что Иосиф Сталин «завоевал» Восточную Европу — экспонат номер один на выставке «Советский экспансионизм», — но сделал это на завершающих стадиях второй, а не в начале третьей, мировой войны. Красная Армия просто заполнила вакуум, оставленный павшим вермахтом. А к началу 50-х даже самые воинственные обитатели Кремля вынуждены были смириться с тем, что Западная Европа прочно встала на ноги и поэтому перетасовок не будет, а также с новой американской доктриной, предупреждавшей СССР, что любая агрессия с его стороны вызовет ядерный ответ США.

Не менее парадоксально предположение, что СССР собирается нанести страшный удар по американцам. Враг может жаждать крови или даже быть сторонником геноцида, но Он же не самоубийца! Концепция ядерного сдерживания предполагает не только обоюдную способность нанести ответный удар, но и наличие определенного здравого смысла и императива сдержанности с обеих сторон. Сумасшедшего, сдвинувшегося на идее саморазрушения, совершенно невозможно сдержать. Нужно немалое воображение, чтобы представить себе советское руководство — пусть даже весьма хладнокровное, — которое рассчитывает остаться невредимым после ядерного нападения на США. Люди в Кремле прекрасно понимают, что даже если уничтожить все американские ракеты наземного базирования, придется считаться с тем, что вся страна — включая, возможно, и их командный бункер — подвергнется сокрушающему удару ракет, расположенных на подводных лодках и стратегических бомбардировщиках.

Бывший министр обороны США Гарольд Браун, первоклассный специалист по невероятным проектам, который никому не давал спуску, еще в 70-е годы признал, что нападение СССР на США было бы «броском космических игральных костей». Однако Советы любят играть в шахматы, а не в кости. В 1948 году Сталин двинул несколько черных пешек и коня на одно из самых уязвимых полей белых — на Западный Берлин. В 1961 году похожий гамбит разыграл Хрущев, а на Кубе в 1962-м он просто проявил безрассудство. Ход этот был неудачен и глуп и привел — помимо всего прочего — к его снятию с поста.

В те времена события эти пугали, но сейчас — как это ни странно — должны нас обнадеживать. Они — прямое доказательство тому, что сдерживание — суть нечто типа силы природы. Само существование ядерного оружия силами притяжения давит на сверхдержавы в минуты политической и военной конфронтации, удерживая их от шага в пропасть. Когда наступает кризис, становятся совершенно не важны расчеты одной стороны по поводу того, сколько оружия у другой; главное то, что у обеих сторон есть ядерное оружие, и точка.

Эта концепция «экзистенциального сдерживания» (так ее назвал Макджордж Банди, советник Джона Ф. Кеннеди во времена конфликта с Хрущевым) основывается как на здравом смысле, так и на опыте человеческого существования. Тем не менее до сих пор никто не счел нужным принять ее за разумную основу сохранения мира. Почему? Потому, что самые худшие предположения о возможностях СССР питают, в свою очередь, самые худшие предположения о его намерениях.

Кошмар советской ядерной атаки до сих пор омрачает сон западных политических и военных лидеров, а также их советников. Администрация Буша по-прежнему привержена дорогостоящей, несовершенной и провокационной системе вооружений — межконтинентальным баллистическим ракетам MX и «Миджетмен», стратегическим бомбардировщикам Б-1 и Б-2 («Стелз»), а также ракетам Трайдент II, базирующимся на подлодках. Система эта — памятник старому образу мышления. Она возвращает нас в те дни, когда символом веры западных стратегов был образ Америки, беззащитной перед могуществом кремлевских игроков в кости.