СССР: Дневник пацана с окраины - [5]

Пацаны лепили на «дипломаты» наклейки с машинками или «бабами», но я не стал, чтобы не содрали. Свою наклейку-«бабу» я прилепил внутри. «Бабы» стоили дороже, чем машинки и всякие другие. Их привозили пацаны, которые служили в армии в Германии. Я купил свою у Гурона из двадцать восьмой за рубль пятьдесят, а ему привез его двоюродный брат.

Коля ждал меня между домами. Его «дипломат» был попроще, без окантовки, но с такими же замками. На обеих сторонах, во всех четырех углах, он налепил наклейки – гоночные машины.

* * *

На Колином балконе сушилось белье – пододеяльники, простыни, наволочки, чьи-то штаны и майка.

Я негромко свистнул. Коля подошел к окну, помахал мне рукой. Я зашел в подъезд, пробежал два пролета. Коля стоял в дверях.

– Заходи. Серый приехал.

Я сбросил туфли. Мы прошли через зал в угловую комнату – «детскую». Серый, Колин брат, сидел на кровати в голубой майке с надписью «футбол». Летом он поступил в минский РТИ. Мы поздоровались за руку.

– На выходные приехал? – спросил я.

Серый кивнул.

– И как Минск?

– Нормально. Ты уже ездил, когда метро открыли?

– Нет.

– И вообще в метро не был?

– Не-а.

– Тогда тем более советую съездить. Мне сразу непривычно было. Смотрю, ищу, где компостер – талончик пробить. Потом вспоминаю, что не надо, что уже заплатил…

– А как учеба?

– Лучше и не спрашивай. Школа по сравнению с этим – первый класс. Неделю только проучились, а столько всего назадавали – и по физике, и по «вышке»…

– Что за «вышка»? – спросил Коля.

– Высшая математика… И по «вышке», и по истории КПСС… Только сиди и учись…

– А в общаге сколько вас в комнате?

– Трое. Не, общага – нормальная, новая, можно сказать. Недавно построили. И от института недалеко.

Коля взял со стола колоду карт.

– Распишем «тысячу»?

Серый кивнул.

* * *

Я прошел под аркой «китайской стены» – так звали длинный дом на Первомайской, рядом с Домом быта, – поднялся по ступенькам шестнадцатой школы. На двери в коридоре висела табличка «Городская станция юных техников. Автомодельный кружок». Я постучал.

Кто-то крикнул:

– Заходи.

Я открыл дверь. Полкомнаты занимала трасса – как в игре «Мототрек», только раз в десять больше. У стен стояли столы, верстак и токарный станок. За столом в углу сидел усатый лысый дядька. Волосы с боков были зачесаны на лысину. Он посмотрел на меня и сказал:

– Ты что, в сарай зашел?

– Нет.

– А раз нет, то что надо сделать? Наверно, поздороваться, да?

– Здрасьте.

– Ну вот, другое дело. Что ты хочешь?

– Автомодельный кружок здесь?

– Да.

– Хочу записаться…

– Зачем?

– Так. Интересно. Модели машин собираю…

– Модели – это одно, а здесь совсем другое. Здесь – спорт. Как футбол или хоккей, только главное – не сила или скорость, а техника. Голова должна быть на плечах, и чтобы руки не под кое-что заточены. Ты понял?

– Понял.

– А если понял, то решай, надо тебе это или нет. Мне такие не нужны, которые запишутся, придут два раза – и с концами. Здесь должна быть дисциплина, строго три раза в неделю – понедельник, среда, пятница. И работать: делать машины – паять, детали вытачивать на станке. В каком ты классе?

– В шестом.

– Учишься как?

– Хорошо.

– Хорошо – это как? Сколько «троек»?

– Нисколько.

– Что, серьезно?

– Могу принести дневник.

– Ладно, верю. Но это – не самое главное. Ты можешь быть хоть отличником, но если руки – как у девочки, здесь тебе делать нечего. Ну что, записывать тебя?

– Да.

Он выдвинул ящик стола, вынул книгу учета с замасленной обложкой, открыл.

– Меня зовут Роговец Александр Григорьевич. Я – кандидат в мастера спорта СССР, тренер автомодельного кружка. А тебя как зовут?

– Игорь.

– А фамилия?

– Разов.

– Ну, смотри. Записался – надо работать. Мне здесь ротозеи не нужны. Это спорт, одна разница, что технический. Как минимум два раз в год – соревнования. Сначала – трассовые модели. В январе. – Он кивнул на трассу. – Но это так, детские игрушки. А потом, в апреле – «область» по кордовым моделям. В Бобруйске. В мае – «республика» в Минске. Туда едет команда, которая выиграет «область». Выиграем мы – едем мы, выиграет Бобруйск – едет Бобруйск.

* * *

В дверь позвонили. Я открыл глаза. Было еще темно. Звонок зазвонил еще раз, потом еще и еще.

– Кто это может быть? – сказала мама папе. – Подойди, мало ли что?

Заскрипела кровать, мелькнула в темноте белая папина майка. Позвонили еще раз.

– Кто там? – спросил папа в прихожей.

Щелкнул замок.

– Папа пьяный, бьет маму… – Я узнал голос Ольки Якимович с четвертого этажа. Она училась на год младше меня.

– Не бойся, зайди, – сказал папа Ольке.

Скрипнула входная дверь. Мама встала, прошла в прихожую в своей длинной розовой ночнушке.

– Не плачь, Оленька, все будет хорошо. Пошли на кухню… Дать тебе воды?

Зажегся свет в зале, скрипнула дверь.

– Что такое? – спросила Наташа.

– Ничего. Ложись, – ответила мама.

Захлопнулась входная дверь – вернулся папа.

– Пусть, может, Оля пока останется пока у нас? – спросила мама.

– Не, я хочу домой, – захныкала Олька.

– Пусть идет, – сказал папа. – Там вроде все уже спокойно.

Олька вышла. Зашлепали по ступенькам ее тапки.

Мама и папа вернулись в комнату. Я притворился, что сплю.

– И что там у них было? – шепотом спросила мама.