— Ну или так.
* * *
На третьи сутки полета Джанелла узнал, что он неполноценный. Вкупе с риском попадания метеоритного роя это сделало день.
Утром заснувшего на полу Антареса разбудил безотказный будильник аварийки. Он резко сел, еще не приходя в сознание нашарил и вытянул из стены ремень.
— …Надеюсь, вы любите гулять под дождем. — Красивый баритон переливался бездной смысловых граней. За иронией слышалась ностальгия по покинутой земле, гордая решимость, обращенная куда-то в дождливое прошлое любовь и трагизм, трагизм, трагизм.
— Бежим смотреть в общую зону! — подорвался Ка.
— Ты идиот? Русским же языком сказали пристегнуться. В записи посмотришь. — Гензо пожалел о формулировке, едва услышал щелчок магнита. Добавил: – Можешь и в сеть слить. Пафре по любому не до того, Тринити тоже. «И будут тебе полмиллиона зрителей», — промолчал он.
Ка обиженно смотрел в стену: то ли думал, то ли считал до десяти. Антарес ждал, чего он надумает.
В звоне двигателей проскальзывала дрожащая нота. Секунда тянула за собой секунду. Вряд ли опасность была сильно переоценена, но, к счастью, герои крайне редко могут позволить себе погибнуть в начале сюжета.
— А без наездов никак? — спросил Ка.
— Как говорили в старину, одна оплеуха заменяет три часа советов.
— Но сам ты что-то предпочитаешь жить в стране советов.
— Я предпочитаю жить, — сказал Антарес, — советы и оплеухи по ситуации. Будь у нас время до метеоритного дождя, Пафря сам бы принялся рекламировать места в первом ряду. Он нормальный человек.
— Откуда ты знаешь Пафрю? — отстраненно спросил Ка.
— Честное слово, ты здесь единственный, кто его не знает.
— Ты всегда, когда врешь, говоришь «честное слово»? Антарес улыбнулся одобрительно.
— Нет, только когда прокалываюсь.
Радостный всенародный визг в динамиках возвестил, что опасность миновала, а они не успели толком испугаться, еще и сигнал безопасности прослушали.
— Идем, — позвал Антарес.
* * *
В комнате отдыха для экипажа ребята обменялись со всеми рукопожатиями, приветствуя и знакомясь. Тут были Хитровыподвертов, впрочем, откликавшийся на Хита, Гусеничка, Молотофф, Тринити и сам Пафря, могучий лысый хмырь с чипом в ухе. Правда, его тут же вызвали на связь с Землей, но к ребятам проявили интерес его подружка Тринити и Молотофф. Последний выглядел довольно невзрачным – «стареющий юноша» немного болезненного вида, с тонкими чуткими пальцами и светлыми глазами навыкате. Он совершенно спокойно высказал сожаление, что ребята не смогут продолжить учебу, сказал, в какую папку сваливается видео с камер, и попросил Ка заодно пустить запись на большой экран. Узнал о производственных планах и рассказал о своих – он вместе с Пафрей и Тринити собирался оставить экипаж и остаться на Марсе.
Освободившийся Пафря обрушился на них похлопыванием по плечам, полноводным голосом и кучей баек. Одна из них была о том, как он только сегодня утром отобрал зажигалку у одного иностранца, который оказался курильщиком. Ладно бы еще на Земле, но под марсианским куполом даже электромобили и двигатели внутреннего сгорания старались не использовать из соображений перестраховки, а тут надо же – пламя! Антарес напрягся:
— Курильщик – это же, считай, наркоман. Он тебе не разведет тут огонь от контактов? Или химией?
— Да не, — добродушно потянул Пафря, — я ему объяснил.
— Трением разве что… — уточнил Молотофф.
— Откуда пенки? — спросил Ка.
— Он не знает устройство собственной зажигалки. В умении воспринимать вещи безоценочно эти двое явно нашли друг друга.
— А кстати, да! — развеселился Пафря. — Чудной такой! Зато когда Трин брякнула, что он неполноценный, он развопился и убежал..
— Черт, — сморщился Антарес. — Черт! Я даже знаю куда он убежал. Пафря радостно и необидно расхохотался.
— Да, старик, с твоим чудаком не заскучаешь!
— Чего это он мой? Он твой, — открестился Антарес.
— Ладно, не бери в голову. Главное, Марс – наш, а насчет остального – видали мы чертей и порогатей. Ты только не пропадай. А то тебя не видно совсем, ты прячешься что ли? Про тебя, кстати, уже один дедусь расспрашивал.
— Какой дедусь?
— А фиг знает. Такой, пиратской наружности, доебистый страшно.
— И что ты ему сказал?
— Я тебя не выдал. — Пафря изобразил мимикой остроту момента.
Антарес, уже стоя на пороге, сцепил руки над головой, изображая рукопожатие. Они вышли в коридор.
— Так, я к тебе не пойду.
— Ладно, тогда я к тебе пойду, — пожал плечами Ка.
* * *
По сравнению с каютой Ка у Антареса был бардак. На выдвинутой койке – красная куртка, желтый цилиндр дезодоранта, старомодная электронная книга и плед, на проходе – звездно-полосатая сумка в продетым через ручки ремнем безопасности. К стене прилеплены магнитами распечатка таблицы свойств горных пород, потрепанный снимок Манчука, гравюра с носатым стариком в мантии и подписью: «С любовью, Эразм».
Ка сразу заскочил с ногами на койку, сел в своей обычной манере и уставился в мини-ПК.
— Выложил? — Антарес скинул куртку на пол и сел рядом.
— Отправляется. Давай хоть сами посмотрим.
Они почти прильнули носами к экранчику, но скоро Антарес отодвинулся, пересел на пол. На вопросительный взгляд скорчил гримасу.
