Предполагалось, что пляжи будут прозрачно и гармонично соседствовать с катками, парки с заснеженными полями, слаломные трассы с трассами пустынных ралли-рейдов.
Такое сочетание позволяет туристам, пересаживаясь из комфортабельных джипов в кабинки горных подъёмников, легко перемещаться между временами года, совмещая горные лыжи с морским купанием и загаром.
Я трудился на строительстве гостиничных небоскребов и прибрежных посёлков-шале, возводил туристические базы в горах, вырезал из спрессованного песчаника заброшенные рыцарские замки, освоил управление воздушным краном и дистанционным высотным сварщиком-автоматом, получил второй разряд, хотел было продлить контракт на следующие три года, однако передумал.
Меня сразила ностальгия. Захотелось вдруг обратно, домой, на Землю. Повидать родителей, попить пивка с братом, побродить по лесу с корзинкой, посидеть с удочкой на эстакаде, лениво отмахиваясь от назойливых комаров, мошек и мушек, поваляться на жёлтом горячем песочке, подставляя бледную кожу жаркому полуденному солнцу, пройтись по луговому разнотравью, вдохнуть полной грудью напоенный медовым духом воздух, поесть земляники, слетать на Камчатку.
Почему-то возможность свободного поедания земляники представлялась мне в тот момент важной причиной для возвращения. Сублимированная пища и деликатесы в тюбиках уже порядком надоели.
Я не узнал Землю. Планета сильно изменилась. Исчезли автомобили, отравлявшие воздух выхлопными газами, закрылись заводы, выбрасывавшие в природу тонны токсичных отходов, уродливые лишаи мегаполисов укрылись зелёным пологом растительности, всё производство стало безотходными, транспорт перешёл на электрическую тягу, атомные и прочие электростанции демонтировали, добычу полезных ископаемых прекратили. Земля полностью очистилась.
Я провёл отпуск, как и рассчитывал, в деятельном безделье, бродя по окрестностям и валяясь на диване. На рыбалку я не собрался, заставить себя проснуться в четыре часа утра было выше моих сил, загорать не хотелось, встречаться с другом детства лень. Камчатка оказалась для меня на гораздо большем удалении, чем Планета Магеллана.
Кстати, туда я так и не возвратился. Проект "Жемчужная Пристань" был закрыт, строительство прекращено, персонал строительных подразделений и оборудование эвакуированы. Допущенная при терраформировании ошибка превратила Планету Магеллана в безжизненный шар, сотрясаемый частыми землетрясениями и заливаемый потоками лавы, истекающими из жерл многочисленных вулканов.
Насколько мне известно, повторное ре-формирование было признано нецелесообразным, планету передали Службе Космической Разведки и в настоящее время на Планете Магеллана размещается опорная база, полевой лагерь и учебный полигон Кадетской школы СКР.
Девяносто дней отпуска пролетели незаметно. В Центре занятости мне предложили место монтажника на Гауди, но я отказался. Карьера строителя меня особенно не привлекала. Пересмотрев массив вакансий единого информационного хранилища кадровых служб, я выбрал Экспедицию Геодезии и Картографии, нуждавшуюся в специалистах дистанционно управляемых мобильных систем. Опыт вождения летающего крана, подкрепленный соответствующим свидетельством, пришёлся мне как нельзя кстати.
Отослав запрос и копию свидетельства, скреплённую личной электронной подписью, я почти сразу получил ответ, предписывающий мне незамедлительно прибыть в елабужский филиал Института профессиональной подготовки ЭГК имени Норберта Салливана Графа. (Норберт С. Граф — начальник комплексной геодезической экспедиции на Картахене, погиб при исполнении служебных обязанностей).
Я встретился с ним (не с Норбертом С. Графом) на Шестой Оранжевой. Он был одним из тех спасателей, что искали и нашли затерявшуюся в песчаной буре партию картографов. Мою партию.
"Шестая Оранжевая", - написал я и задумался. До того, как на неё сбросили первые автономные климатические установки, это была планета с классической "бешеной атмосферой". Терраформисты потеряли четырнадцать десантных контейнеров, прежде чем сумели зацепиться за поверхность.
Когда на Шестую Оранжевую высадился исследовательский отряд СКР, пыльные бури возникали с периодичностью восемь раз в неделю и охватывали до 90 процентов суши. Скорость ветра достигала триста-триста пятьдесят километров в час. Косморазведчики успели обследовать участок площадью около трёхсот квадратных километров и ничего, кроме песка, не обнаружили.
Следующая экспедиция проходила в гораздо лучших условиях: четыре-пять глобальных ураганов в неделю при скорости ветра в двести девяносто-двести тридцать пять километров в час, стабильное насыщение атмосферы кислородом и полное отсутствие каких-либо полезных ископаемых. Не считая упомянутого уже песка. Среди множества открытых бесперспективных миров Шестая Оранжевая оказалась в высшей степени бесперспективной.
Сплошной океан песка, лишённый всяких, даже мельчайших, проблесков жизненной силы. Пустой и унылый. Идеально подходящий для сооружения ВП-космодромов — решают деятели из УРК — и незамедлительно перебрасывают к Шестой Оранжевой часть комплексной картографической партии, сняв её с ближайшей перспективной безымянной планетки в системе звезды Маркова-Сиратори (FN 12226).
