Срубить дерево - [5]

* * *

Искрилась на солнце дрожавшая под ветром листва, и лениво раскачивался из стороны в сторону ствол. Из стороны в сторону. Из стороны в сторону…

Сок!

Ему уже началось казаться, что этому слову никогда не отстоять своих прав и что его сознанием навеки завладел его ложный синоним — кровь.

Сок…

Ведь ему совсем не обязательно быть прозрачным. При наличии соответствующих пигментов он мог быть любого цвета, любого цвета под солнцем. Пурпурного. Зеленого. Коричневого. Красного…

Кроваво-красного…

Ведь из того, что обычные деревья обладали определенными особенностями, вовсе не следовало, что те же особенности должны быть свойственны и этому дереву. Нет такого закона, по которому сок дерева обязательно должен быть бесцветным.

Ему стало немного легче. Красный сок, подумал он. Надо поскорее сообщить Райту!

Но когда через минуту Райт связался с ним, он не сказал ему об этом ни слова.

— Вы готовы? — спросил Райт.

— Нет… не совсем. Произвожу небольшую разведку.

— Как я погляжу, это сегодня ваше любимое занятие.

— Отчасти.

— Ладно, раз уж вы решили оставить дриад себе, не буду вам мешать. Тем более что вы слишком высоко, и такому немолодому древорубу, как я, взобраться к вам не под силу. Я хотел только сказать вам, что мы собираемся устроить перерыв и немного перекусить. Советую вам сделать тоже самое.

— Слушаюсь, — сказал Стронг.

Но есть он не стал. Лежавший у него в кармане древорацион не возбуждал аппетита. Посидев еще немного на развилке, он выкурил вторую сигарету и спустился по стволу до ветви, через которую проходила седельная веревка. Руки его обагрились кровью, и ему пришлось вытереть их носовым платком.

Убрав шипы, он обвил ногами веревку и слетел вниз на развилку, через которую проходил шнур. Пробыв там ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы сесть в седло, он молниеносно спустился к концу шнура и прикрепил к поясу щипцы. Первая стофутовая ветвь находилась под ним футах в двадцати. Увлекая за собой шнур, он в секунду преодолел это расстояние и встал на ветвь. Пройдя две трети ее длины, он приладил к ветви щипцы таким образом, чтобы, когда шнур натянется, они глубоко вгрызлись в дерево. Эта работа подействовала на него успокаивающе, и, включив языком передатчик, он машинально заговорил в том шутливо-официальном тоне, в котором они с Райтом иногда беседовали по линии “земля—дерево”.

— Теперь дело за вами. Мистер Райт. Я готов.

Молчание. И наконец:

— Вас, мистер Стронг, не очень-то устраивают длинные обеденные перерывы, а?

— Во всяком случае не тогда, когда у меня под носом маячит такое огромное дерево.

— Включаю лебедку. Дайте знать, когда шнур затянется.

— Слушаюсь, мистер Райт.

Заработала лебедка, шнур приподнялся и повис дугой… дуга начала сглаживаться… превратилась в прямую линию. Ветвь вздрогнула, затрещала…

— Включите лебедку, мистер Райт.

Стронг направился к стволу., сел в седло и достал резак, с виду похожий на пистолет. Настроив резак на десятифутовый луч, он направил дуло на основание ветви. Он уже совсем было собрался нажать курок, когда у самой границы его поля зрения мелькнули контуры тела и цветовое пятно. Он перевел взгляд туда, где отягощенные листьями боковые ветки ласкали полуденное небо…

И увидел дриаду.

— Мы ждем вашей команды, мистер Стронг.

Стронг судорожно глотнул. Выступивший на лбу пот потек вниз и залил ему глаза. Он вытер их рукавом рубашки. Дриада не исчезала.

Опершись на локоть, она полулежала на ветке. Слишком тонкой. Чтобы выдержать ее тяжесть, а ее легкое платье настолько слилось с окружающей листвой, что, если бы не волшебное лицо, не золотистые руки и ноги и не пушистая копна желтых волос, он мог бы поклясться, что ее там нет, ибо лицо ее могло быть только что распустившемся цветком, ее руки и ноги — золотистой пшеницей, проглядывавшей через просветы в листве, а волосы — горстью солнечного света.

Он снова протер глаза. Но она не желала исчезать. Чувствуя себя дураком, он помахал ей рукой. Она даже не шевельнулась.

Он опять помахал ей, чувствуя себя уже полнейшим идиотом. Потом выключил передатчик.

— Уйди оттуда! — крикнул он.

Она и глазом не моргнула.

— Почему задерживаетесь, Стронг?

Тон Райта и его отказ от насмешливо-официального обращения “мистер” говорили о его нетерпении.

“Послушай, — сказал себе Стронг, — ведь до этого ты взбирался на сотни деревьев и ни на одном из них не увидел ни одной дриады. Ни одной. На свете вообще нет никаких дриад. Никогда не было. И никогда не будет. Ни на этом дереве и ни на каком другом. И сидящая на этой ветке дриада не более реальна, чем шампанское в твоей фляжке!”

Он с трудом перевел взгляд на нижнюю часть ветви, куда все еще был нацелен резак, и заставил себя нажать курок. Дерево рассекла узкая щель; он почувствовал почти физическую боль. Стронг включил передатчик.

— Поднимайте, — произнес он.

Струной зазвенел натянувшийся шнур; вздохнула ветвь. Он углубил разрез.

— Поднимайте. — повторил он.

На этот раз ветвь приподнялась уже заметно.

— А теперь натяните шнур равномерно, мистер Райт, — сказал он и медленно поднял невидимый луч резака, вонзая его в ткань ветви, дюйм за дюймом замораживая молекулярную структуру древесины. Ветвь поднялась и откинулась назад, отделяясь от своего основания. Когда он отрезал ее полностью, она повисла параллельно стволу, готовая к спуску.