Срочно в номер - [25]

- Да, - Ларкин ощутил, как возбуждение спадает. - Мне нужно написать статью о двух юношах, которые в молочном фургоне переправились через Альпы.

Банти была в редакции одна. Ее пальцы мелькали над клавишами. Когда Джим сел за свой стол и уставился на лист бумаги, она обернулась.

- Вы уже знаете, что было в конверте?

Он помедлил.

- Лесли мне рассказал.

- Что вы об этом думаете?

- Что я думаю? - он попытался сформулировать свои впечатления. - Это отвратительно.

Она несколько мгновений его разглядывала, прежде чем снова склониться над клавиатурой.

Некоторое время его занимали юные покорители Альп. Но ломая голову в поисках нужных слов, он невольно думал о шелковистых волосах, спадавших на узкие плечи. Один раз она встала, чтобы выключить свет.

Ларкин перечитал свой текст и, зевая, засунул его в стол. Потом собрал бумаги. Вешалки для одежды располагались рядом с дверью. По пути он обогнул стол, который с грохотом сдвинулся с места. Когда он одевал пальто, упал зонтик. Он поднял его, повесил на локоть и занялся пуговицами на пальто. Машинка позади него умолкла.

- Вы идете ужинать?

- Да, как раз собирался.

- Подождите, я с вами. Мой желудок уже ссохся в кулачок.

- Ну, с этим нужно что-то делать.

Он постоял возле черной доски, читая объявления Смата, шефа и ещё кого-то, подписавшегося "Хак".

Неожиданно рядом с ним появилась Банти. Она убрала волосы со лба.

- Ах, - вздохнул он.

Она не отреагировала. Когда они спускались по лестнице, Джим размышлял об этом, но на неё не рассердился. Перед дверью на улицу он отступил в сторону. Она тоже остановилась и посмотрела на него. Раздосадованный, он прошел вперед.

Официантка в "Лантерне" приветствовала его ослепительной улыбкой. Он почувствовал себя лучше. Столик у окна был свободен; его настроение поднялось ещё больше. Но путь им перешла какая-то парочка. Официантка покачала головой, сердито скривив рот.

- Сюда, сэр.

Пришлось сесть за колонной. Через стол Ларкин посмотрел на Банти. Та надулась, как капризный ребенок.

- Вы не хотите снять куртку?

Банти расстегнула молнию, так что стала видна её одежда: ядовито-зеленый свитер с беспорядочно разбросанными оранжевыми вспышками, из которого торчала тонкая детская шея.

Он заметил:

- Я обычно заказываю четвертое меню.

Она снова только покачала головой, углубившись в меню.

- Омлет по-испански и кофе, - это было сказано, не поднимая головы.

- Омлет и кофе, - официантка показала Ларкину ряд сверкающих зубов. Это значило: я на твоей стороне, и будь что будет.

- Меню номер четыре, сэр?

- Да, пожалуйста, и ещё кружку пива.

- Вы здесь известны, - заметила Банти и стала смотреть на улицу.

- Я часто здесь столуюсь. Потакаю своим вкусам.

- А ваша хозяйка вам не готовит?

- Наверно, стала бы, если бы я попросил. Но лучше обходиться самому.

И снова пауза. Он прокашлялся.

- Джесс сегодня вне пределов досягаемости?

- Джесс? Не имею понятия.

Неожиданно Банти посмотрела ему в глаза. Он как раз хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Официантка принесла пиво.

- Кофе сейчас будет, - деловито сообщила она.

Банти смотрела на дно стакана.

- Вы ещё чем-нибудь занимаетесь?

- Кто, я? Да, к сожалению. Ежемесячные собрания торговой палаты.

- Ах, это...

Принесли кофе.

Он смотрел, как она размешивает сахар.

- Это предлагают каждому новичку, верно?

- Только тем, кто достаточно хорош.

Джим поискал на её лице следы иронии.

- Вы достаточно хороши, - она помешала сахар. - Я слышала, как Смат говорил это шефу.

- Как приятно!

- У вас хорошее чутье на новости, и вы умеете писать.

- Я сейчас покраснею, милая дама.

- И хорошо. Это сейчас совсем не в моде.

Принесли ужин.

- Кетчуп? - официантка посмотрела на Банти.

- Мне не надо, - сказала Банти так, будто перед этим Ларкин настоятельно об этом просил.

- Что вы думаете о своей работе, милая девушка?

- Я ничего не думаю.

- А следовало бы.

- Зачем? Я могу оставаться нейтральной, если хочу. И, по правде говоря, я не милая девушка.

- Простите пожалуйста. Для человека вроде меня... Ах, оставим. Я считаю, вам удастся сделать себе имя. Я читал ваши работы.

- Гм-м...

- Вы давно работаете репортером?

- Шестнадцать месяцев и три недели.

- Вы так давно в "Ревю"?

- Так считает отдел кадров, а не я.

- Вы не особенно задумываетесь о времени?

- А вы?

- Ну почему же... Я всегда осведомлен насчет времени. Вероятно, даже слишком.

- Как? Подчеркиваете даты в календаре?

- Нет, до этого не дошло. Скорее, я строго распределяю свой день. Перед завтраком у меня есть время на чашечку кофе. После этого и до ланча наступает время работы. После обеда я иногда размышляю за чашкой чая, а потом до ужина не удается начать ничего нового.

И неожиданно для себя Ларкин подытожил:

- Коварным образом жизнь превращается в бесконечное и бессмысленное времяпровождение от еды до еды.

Она откинула голову.

- Вы странный человек.

Он отодвинул в сторону тарелку, достал табак и стал набивать трубку. Это дало ему возможность разглядывать Банти. Ее лицо немного раскраснелось, хотя в этом были повинны скорее жара в помещении, чем еда. Минутный порыв дружелюбия кончился и лицо её снова стало непроницаемым.