Что бы он делал, будь он на месте Хеллер? Джеку даже думать не хотелось об этом. При мысли о ней его почему-то немедленно охватывало чувство вины. Вот и сейчас — хоть вскакивай и беги ей на помощь. Но тут возникало очень серьезное препятствие. У него не было ни малейшего желания пускать глубокие корни в этом доме. Если бы не тот поцелуй, он мог бы время от времени появляться в нем на правах случайного посетителя и оказывать ей посильную помощь, но сделанного не воротишь. Он понимал, что, если теперь навестит Хеллер, это никак не может сойти за желание наставить на путь истинный своего ученика, а будет уже поступком из области интимных, очень интимных отношений между ним и Хеллер Мор.
И к тому же Хеллер Мор отнюдь не из разряда тех женщин, с которыми он мечтал бы соединить свою жизнь.
О ней можно думать как угодно, одно бесспорно: она и ее семейство несут с собой беспокойство, огромное беспокойство и хлопоты. Только безумец может связаться с женщиной, обремененной таким жизненным опытом, как Хеллер Мор. Любой мужчина, который займет место Кэрмоди Мора, будет вынужден расплачиваться за ужасное отношение этого проходимца к своей жене. Хочет она того или нет, но каждое неосторожное слово, сорвавшееся с языка, каждый взгляд в сторону, каждое опоздание неизбежно будет вызывать у нее подозрение. Неужели женщина, над которой так измывались, сможет когда-нибудь снова поверить мужчине?
Ну и вдобавок сам Кэрмоди. Трудно надеяться на то, что субъект вроде него будет вести себя прилично, а следовательно, мужчина, соединивший свою жизнь с Хеллер Мор, должен быть готов к присутствию этого раздражителя. В конце концов, он отец ее детей, всех троих, и как таковой имеет право общаться с ними, пусть даже не очень часто. Не слишком заманчивая перспектива для мужчины, как бы он ни желал помочь Хеллер. Она, разумеется, очень даже нуждается в этой помощи, но, чтобы взвалить на себя такое бремя, надо быть преданным ей всей душой.
Нет, нет, хоть он и восхищается мужеством Хеллер, ее самоотверженностью, ее женским обаянием, чары которого так сильно на него действуют, вступать с ней в серьезные отношения было бы чрезвычайно глупо. Он сделал то, что посчитал своим долгом по отношению к Коди. Теперь самое время отступить назад. Как неразумно было его поведение в тот день! Мало того, что он отвез Хеллер на работу, так он еще проведал детей и отпустил няню! А этот поцелуй!
При воспоминании о нем он издал громкий стон. Знать бы, что, едва он коснется ее губ, им овладеет такое волнение! Он даже теперь не может с уверенностью сказать, что произошло бы дальше, не помешай им этот маленький дьяволенок. Подумать только, его спас от самого себя вопль малыша! Нет, ноги его там не должно быть. И не будет, недаром же он всегда считал себя человеком разумным, хладнокровным, с гипертрофированным чувством долга. И гордился этим. Но все повернулось иначе.
Он вовсе не собирался ехать к ней. Все то время, что он сидел дома с распухшим коленом, он поздравлял себя с тем, что принял столь мудрое решение. И все же его терзало любопытство: как-то там справляется со своей оравой Хеллер? Здоровы ли дети? И как чувствует себя она? Как ни глупо, ему даже хотелось узнать, наладилась ли семейная жизнь у подруги Бетти. Смотря спортивные передачи, старые фильмы и бесконечные ток-шоу, он ловил себя на том, что вдруг вспоминает какие-то слова или движения Хеллер, поворот головы в тот или иной момент, что думает не о забитых перед ним на экране голах, а об их поцелуе и о том, что могло бы произойти между ними, если бы не Дейви. И все же, говорил он себе, точка поставлена. Говорил до той самой секунды, пока не повернул свой седан в сторону квартала, где жила Хеллер.
Ему сказочно повезло. Перед домом стояла старая машина Хеллер — значит, она не на работе. До слуха Джека донеслись голоса ссорящихся детей и перекрывавший их рев малыша.
— Это твоя работа!
— Вовсе и не моя! А твоя!
— Ну и что, если моя? Ты отвратительная девчонка, дура набитая, я тебя ненавижу!
— Не смей так говорить! Мама не позволяет ненавидеть!
— Тоже мне нашлась!
— Я скажу маме!
— Ну и говори! Ябеда-колябеда! Крыса вонючая!
— Заткнись!
— Плевать я на тебя хотел!
По хорошо знакомым ему признакам Джек понял, что сию минуту ссора перерастет в драку. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он взлетел по ступенькам крыльца, распахнул дверь и вбежал в комнату. Коди и маленькая девочка лет шести в светлых кудряшках, сцепившись в комок и молотя друг друга руками и ногами, катались по дивану, а рядом стоял Дейви и, глядя на них, рыдал так отчаянно, будто ему ампутировали без анестезии ногу. С другого конца дома к ним спешила Хеллер, поразившая его бледностью лица, но Джек опередил ее, ухватил каждого драчуна за край одежды и растащил в стороны, прорычав устрашающим басом:
— Хватит! Довольно!
Коди и девочка онемели от неожиданности. Закинув головы назад, широко раскрыв рты, они взирали на него с таким изумлением, с каким, наверное, Аладдин смотрел на впервые явившегося ему джинна. Хеллер тут же подхватила Дейви, протащила его через всю комнату и, обессиленно рухнув на стул у обеденного стола, усадила себе на колени.
