Средство от скуки - [5]

И «человек с ненастоящими руками» браво, по-гусарски тряхнул густыми волосами. Это был высокий, крепкий брюнет с правильными чертами лица. И на него Эвелина Горская отреагировала с гораздо большим интересом.

— Кто такой? — спросила вполголоса Лариса у Патрушева.

— Мой друг, Дмитрий. Он занимается установкой систем сигнализации, — ответил Андрей и смущенно посмотрел на Ларису.

— В таком случае я — Лариса, а это — Эвелина, — сделала жест в сторону подруги Котова.

— Очень приятно, — выдохнул Филимонов и взял Ларису под локоть.

Лариса, неискренне улыбаясь, потихоньку высвободила руку и отодвинулась от него. Филимонов, не обращая внимания на холодность дамы, продолжал говорить:

— Сейчас придет Кирилл Аткарский, экстрасенс…

Очень влиятельный человек, вхож к губернатору. Вернее, не к губернатору, а к его жене, которая постоянно к нему обращается по самым разным вопросам. Он ее главный советчик.

— Неужели он приходит к ней прямо домой? — удивилась Горская, с ходу вклиниваясь в разговор и привлекая к себе внимание Филимонова.

— Да, он у них званый и любимый гость! — Филимонов, однако, переключил свое внимание на Горскую, поскольку мгновенно определил, что из двух женщин именно она им заинтересовалась.

— Вы-то откуда это все знаете?

— Разнообразная клиентура, разговоры, сплетни, — уклончиво хмыкнул Филимонов. — Некоторые мои клиенты очень общительны.

— Да это скорее тебя можно назвать общительным, — возразил Патрушев.

— Я, помимо того, что умею разговаривать, умею еще и слушать, — парировал Филимонов, сделав весьма загадочное лицо.

Патрушев не стал возражать, поскольку у него и не было особых аргументов. Филимонов действительно умел и то и другое. Но несмотря на то что Патрушев сам не мог сказать себе, что не обладает этими качествами, все же его приятель в этом смысле был более социально адаптирован.

В этот момент дверь открылась, и в зал вошли двое.

Впереди вальяжной походкой шествовал высокий крупный мужчина лет сорока с каштановыми вьющимися волосами до плеч. Он держал голову очень прямо.

Одет мужчина был в льняной мягкий костюм.

Позади него, несколько смущенно и неуверенно, шла молодая блондинка.

Патрушев вдруг изменился в лице. Он напряженно вглядывался в лицо блондинки, и лицо его становилось все бледнее. Он повернулся и спросил у Филимонова дрожащим голосом:

— Т-ты… Ты знал об этом?

Филимонов ничего не ответил.

— Ты знал и молчал?

— Я узнал об этом только вчера, — наконец хмуро ответил Дмитрий.

Лариса и ее подруга не поняли, о чем идет речь, но почувствовали, что произошло что-то неприятное для Патрушева.

Общение между двумя мужчинами и двумя женщинами как-то само по себе расстроилось, к тому же все присутствовавшие в зале повернулись в сторону вошедших, А холеный шатен, заметив некоторую неуверенность своей спутницы, обернулся и манерно предложил ей руку, чтобы она могла на нее опереться.

Продев под нее свою тонкую кисть, она положила ее на локоть мужчины.

Собравшиеся в зале люди, увидев приближающуюся пару, зааплодировали. Римма Вячеславовна даже вышла навстречу им. Все мужчины также спешили засвидетельствовать свое почтение. Все улыбались, и было непонятно — естественные это улыбки или натянутые. Возможно, причиной тому был полумрак, царивший в зале.

— Здравствуйте, Кирилл Владимирович.

— Добрый вечер, Кирилл Владимирович, очень рады вас видеть.

— Как хорошо, что вы сегодня пришли к нам!

Лариса уже поняла, что прибывший не кто иной, как ожидаемый всеми Аткарский. А он, осыпаемый потоками приветствий, снисходительно молча кивал в ответ.

— Здравствуйте, — наконец сказал он хорошо поставленным голосом.

— А кто сегодня ваша муза? — спросил Денис.

— Рекомендую — Анна Давыдова, занимается дизайном, — представил он свою даму.

— Шарман! Трэ шарман! — неожиданно по-французски отреагировала Римма Вячеславовна, в умилении сложив руки около груди.

Патрушев же, облокотившись на колонну, застыл в позе Чайльд Гарольда и смотрел исподлобья на сцену, разыгравшуюся только что перед его глазами. Лишь он один почувствовал весь драматизм ситуации. Собственно, драма происходила только внутри у него. Настроение остальных, напротив, было приподнятым — явился давно ожидаемый всеми господин Аткарский.

А на его спутницу всем по большому счету было наплевать. Всем, только не Патрушеву. Потому что это была его женщина, его… По крайней мере, так было еще совсем недавно. Еще позавчера. Когда они были близки.

Но теперь все кончилось. Он это уже знал. Узнал об этом всего лишь несколько минут назад, однако это ничего не меняло. Наоборот, добавляло драматизма: нервная система Патрушева уже вступила в борьбу с шоком и не могла допустить перегрева эмоций, под влиянием которых Андрей сломался бы и наделал глупостей. Или же погрузился бы в сжигающую разум депрессию.

Поэтому Патрушев как бы абстрагировался от всего происходящего и попытался представить, что он играет в какой-то пьесе. Да, да, ему казалось, что все здесь происходит на самом деле, только это театральное действо, главным героем которого был сейчас не Аткарский, а он сам — Андрей Патрушев. Потому что именно его эмоции имели значение, а Аткарский — это так, необходимый элемент, по логике развертывания театрального сюжета лишь оттеняющий действия главного героя…