Средство от бессонницы - [5]

Приблизившись к «Ореховому гербарию», Чарли попытался по внешним признакам определить, там ли мачеха. Но внутри стояло столько растений, соревнующихся за солнечный свет, что сквозь витрину невозможно было разглядеть, что творится внутри. Пиретрум цвел, репейник покрывали большие лиловые колючки. Мальчик заметил, что посконник выглядит суховатым. А белладонне требовалось немного того удобрения, которое Чарли собирал на полях на окраине города, где пасли коров. Летняя подработка Чарли заключалась в том, чтобы присматривать за растениями в магазине мачехи. Работенка утомительная и пахучая – а порой и попросту опасная, – но она ему с самого начала понравилась. Мальчик перешагнул порог «Орехового гербария» под звон колокольчика.

– Чарли, это ты? – раздался голос Шарлотты из лаборатории в задней части магазина.

– Да! – крикнул он.

– Чудесно. Можешь принести мне мазь из горькой полыни, что я сделала сегодня утром?

– Конечно, – Чарли снял мазь с полки и понес ее Шарлотте. Мальчик почти переступил порог лаборатории, но в ужасе отпрыгнул назад.

– Мама родная! – взвизгнул он. – Что это за чертовщина?!

На своем веку Чарли повидал много страшного, но все это было детским лепетом по сравнению с существом, которое лежало на столе перед Шарлоттой. Его кожа была ярко-красной и пятнистой, и оно лихорадочно чесалось обеими руками. И еще казалось, оно почему-то потешается над ним.

– Это? – раздраженно уточнила женщина, одетая в белое с головы до пят.

Чарли не заметил ее, чопорно сидящую в кресле в углу маленькой комнаты.

– Это мой малыш. – Дама обратила на Шарлотту испепеляющий взгляд. – Вы не собираетесь сделать выговор своему ассистенту? Никогда не встречалась с подобной грубостью!

Чарли увидел, что мачеха прикусила губу, как всегда делала, стараясь удержать язык за зубами.

– Приношу свои извинения, миссис Тобиас, но вы должны признать, что ваш мальчик сейчас не слишком похож на человеческое существо. Это самый тяжелый случай отравления ядовитым плющом, с которым я когда-либо сталкивалась. И Оливер попадает ко мне уже третий раз за лето. Где, скажите на милость, он его находит?

– Не имею ни малейшего представления, – ответила миссис Тобиас, слегка сдавая позиции.

– Секундочку, это что – Оливер Тобиас! – спросил Чарли, приближаясь, чтобы лучше рассмотреть существо.

– Привет, Чарли! – хихикнул мальчик.

Даже покрытый сыпью и раздетый до нижнего белья, Оливер мог найти повод для веселья:

– Мне было интересно, узнаешь ли ты меня.

– Вы знакомы с моим сыном? – фыркнула миссис Тобиас.

– Ходим в одну школу, – ответил Чарли.

У него были хорошие отношения почти со всеми, кто посещал начальную школу Сайпресс-Крик: не так давно он помог им избавиться от ночных кошмаров.

Но этого мальчика он знал не потому. Вся школа знала Оливера как сверходаренного ребенка. У него не было музыкальных или спортивных талантов. Но его можно было закрыть в пустой комнате с одной лишь скрепкой и лимонным желе, и он бы нашел способ влипнуть в крупные неприятности.

За мамой Оливера также закрепилась печальная слава. Дети говорили, что она была гениальным разработчиком необычных и жестоких наказаний для своего исключительно непослушного сына. Легенда гласила, что однажды она заставила его стоять в городе с большим плакатом: «Я ем чужие цветные мелки». (Но Оливер быстро обернул ситуацию в свою пользу, написав с другой стороны: «И поэтому какаю радугой».)

В другой раз миссис Тобиас якобы заставила сына вымыть все авто на школьной стоянке, после того как его поймали за выведением надписи: «У меня газы» куском мыла на машине классного руководителя.

Чарли всегда полагал, что истории об Оливере и его маме были преувеличением. Но как-то в первый день школьных каникул ему довелось проехать мимо их дома. Четыре женщины в белом играли в крокет во дворе. Он увидел, как мяч одной из них залетел под изгородь, разделяющую участки.

– Олли! – завизжала она, и мальчик бросился бежать. Он был одет как старомодная кукла: коротенькие штанишки, полосатая рубашка с подтяжками и поверх всего этого – соломенная шляпа. Позади парня скакало нечто напоминавшее большую лысую крысу.

Чарли видел, как Оливер подскочил к кустарнику и остановился в нерешительности. Он оглянулся на дам.

– Мам, мне и правда нужно его достать? Там под кустами столько всякой гадости.

Его мать перехватила крокетный молоток на манер смертельного оружия. Она вполне могла являться детям в кошмарах.

– Если тебе не нравится быть мальчиком, подносящим мячи, вспомни об этом в следующий раз, когда решишь побрить собаку.

Олли испустил вздох, опустился на четвереньки и выудил потерянный мяч.

Теперь, видя, в каком Оливер состоянии, Чарли мог точно сказать, что росло под теми кустами.

– Этим летом вы часто играли в крокет, миссис Тобиас? – спросил он невинно.

Олли выпрямился на столе, как если бы на него снизошло озарение. Он ткнул распухшим красным пальцем в сторону матери:

– Изгородь! Я говорил тебе, что под ней куча всякой дряни, а ты все равно заставляла меня там ползать.

Миссис Тобиас стала белее снега:

– Я, я, я… – Она начала заикаться. Потом повернулась к Чарли, и ее глаза сузились: – Как ты…