Средний возраст - [175]

Прошло семь лет. Началась культурная революция, и Си Ванбэй стал вожаком отряда цзаофаней. С особым пристрастием он преследовал Цяо Гуанпу, навесил на него ярлыки «каппутиста», «закоренелого люмпена» и «морального разложенца». Правда, оберегая репутацию тети, он не хотел вдаваться в подробности, но тем не менее постоянно намекал, что знает «нечто такое…», чем только раззадоривал цзаофаней. Они, как говорится, «на лету хватали ветер и преследовали тени», распускали всяческие небылицы. К совершившим моральный проступок цзаофани были особенно нетерпимы, их не просто критиковали, но подвергали всяческим гонениям и унижениям.

Тун Чжэнь мучилась мыслью, что это из-за нее Цяо Гуанпу досталось куда больше, чем другим «каппутистам». Но кто мог в то время объяснить народу правду! Тун Чжэнь написала Цяо Гуанпу сбивчивое письмо, полное самообвинений и раскаяния. Вскоре после этого она попыталась покончить с собой, чтобы, как ей казалось, тем самым «закрыть дело» Однако племянник разгадал ее план и не дал ей умереть. После этого Цяо Гуанпу почувствовал себя вдвойне виноватым — и перед Тун Чжэнь, и перед женой.

Жена Цяо Гуанпу возглавляла отдел пропаганды в университете. Хотя до нее и доходили слухи о муже и Тун Чжэнь, она никогда им не верила и не допускала даже тени сомнений в свою душу. Она скоропостижно скончалась в начале шестьдесят восьмого года, в «коровниках» И, даже умирая, ни на минуту не усомнилась в верности своего мужа, в его преданности ей и детям.

Цяо Гуанпу навсегда сохранил чувство глубокой благодарности к этой чистой и честной женщине. Бывало, стоя перед портретом жены и мысленно беседуя с ней, он осмеливался признаться, что ему очень нравится Тун Чжэнь, что его влечет к ней, но он боится своего чувства и не позволяет ему завладеть собою. Так получилось, что он остался одинок. Дети выросли, вот уже и младший сын уехал из дому учиться в институт. Цяо Гуанпу остался совсем один в просторной квартире. Он старательно избегал встреч с Тун Чжэнь и вел в общем-то затворническую жизнь.

Цяо Гуанпу сам не понимал, как получилось, что, передав дела своему заместителю, он вдруг решился позвонить Тун Чжэнь и после многолетнего перерыва назначил ей встречу. Она обещала прийти к нему домой в тот же вечер. «Зачем я это сделал?» — растерянно спрашивал себя Цяо Гуанпу — и не находил ответа. Это был просто неосознанный порыв. «Если бы мне не предстояло завтра выйти на завод, то я, наверное, так и не решился бы никогда увидеть Тун Чжэнь. А теперь как вести себя?» Десять лет тому назад столько грязи обрушилось на него и Тун Чжэнь, столько было пережито, что, казалось, сама память о ней была вытравлена из его души. А оказалось не так. Нет, нужно собраться. Ему предстоят важные дела на заводе, и незачем ворошить мучительную и вместе с тем сладостную память.

Вот в какие мысли был погружен Цяо Гуанпу, когда сидел один в своей квартире за рабочим столом и давнишняя фотокарточка выпала из его рук. Вдруг он вздрогнул от ощущения, что кто-то стоит за его спиной. Он оглянулся. Тун Чжэнь неслышно вошла в комнату и теперь стояла совсем рядом с ним. Ее глаза были прикованы к фотографии, а по щекам катились слезы.

— Это ты?! — воскликнул он и схватил ее за руку. — Ты?!

Тун Чжэнь высвободила свою руку, отвернулась и вытерла слезы. Она всеми силами пыталась совладать с собой.

Ах, как она переменилась! Ведь ей всего сорок с небольшим, а волосы уже совсем седые. И глаза! Когда-то они лучились молодым задором. Сейчас взгляд стал мягким и спокойным. Нет, впрочем, не спокойным, а тоскливым. Сердце Цяо Гуанпу заныло. Куда подевались ее былое горение и страстность? Неужто одно время повинно в том, что она так быстро постарела?

Цяо Гуанпу решил положить конец затянувшемуся неловкому молчанию.

— Тун Чжэнь, почему ты так и не вышла замуж? — спросил он и сам ужаснулся от того, что с его губ сорвались чужие слова, слова, которые он и не хотел произносить. Да и голос какой-то странный.

— А ты как думаешь? — тихо отозвалась Тун Чжэнь.

Цяо Гуанпу горестно махнул рукой. Он никогда еще не позволял себе такой бестактности по отношению к Тун Чжэнь. Вдруг он решительно тряхнул головой.

— Тун Чжэнь, я больше не могу и не хочу притворяться. Да и зачем? Я не могу жить без тебя. К чему обманывать себя? Давай никогда больше не расставаться. Переходи жить ко мне. Мы поженимся. Когда хочешь — хоть завтра…

Почти двадцать лет ждала этих слов Тун Чжэнь. И вот они произнесены. Но вместо радости она испытывает смятение и страх.

— К чему спешить?

— Разве это можно назвать спешкой? Смотри, наши головы совсем поседели. Чего еще ждать? Мы не станем устраивать никаких торжеств. Пусть придут только самые близкие друзья, выпьем, посидим. И все.

Лицо Тун Чжэнь озарилось радостью, она даже помолодела.

— Пусть будет как ты решишь, — ответила она.

— Значит, так: завтра я возвращаюсь на завод, сообщаю родным и друзьям, а послезавтра — свадьба.

— На завод? — переспросила Тун Чжэнь.

— Да. Сегодня это было решено на заседании парткома. Мы возвращаемся на завод — я и Ши Гань. Опять будем с ним в одной упряжке.