Средний возраст - [160]
Хоу Жуй шел домой медленно, еле передвигая ноги. При входе в свой переулок, едва освещенный тусклым светом фонаря, он сказал сам себе: «Эх ты, благородный мыслитель, озабоченный глобальными вопросами! Почему же, столкнувшись с личными неприятностями, ты ведешь себя как обыкновенный мещанин? Как научиться изгонять из души мелочные помыслы и побуждения, как обрести твердую веру в жизнь? Может, все-таки лучше совсем переехать в деревню и попробовать обосноваться там навсегда?»
Во дворе было тихо и темно. Многие из жителей пекинских переулков могли бы стать победителями в соревновании крупных городов мира за экономию электроэнергии. Только не нужно видеть в этом развитие положительных национальных традиций бережливости. До того самого «беспрецедентного» десятилетия в каждом дворе было по одному счетчику, плата за электроэнергию взималась в соответствии с количеством лампочек и их общей мощностью, и это положение всех устраивало. Пока было нужно, во дворах ярко горели лампы, когда не нужно — их выключали. Но когда прошла первая горячка «культурной революции» и люди поняли, что их обманули, они стали эгоистичнее, уступчивость и взаимопонимание сменились мелочными спорами. Постепенно почти каждая семья обзавелась своим счетчиком, а те, кто этого не сделал, попали в невыгодное положение при взаимных расчетах и стали ощущать себя гражданами второго сорта. Из-за этой внезапно появившейся скупости и продолжавшихся трудностей с электроэнергией во дворах и в домах стало, как правило, темнее, чем раньше. Во многих квартирах установили восьми- и даже шестиваттовые лампочки дневного света. Оттого-то часто можно видеть школьников, сидящих на табуретках или складных стульях и делающих уроки под уличными фонарями — там все-таки светлее, чем дома. Научившись экономить каждый грош на электричестве, люди постепенно отучались читать по вечерам книги или газеты и от этого становились еще более ограниченными мещанами. А у школьников, которые не могли не делать домашних заданий, стала прогрессировать близорукость.
Вот почему Хоу Жуй, вернувшись с привокзальной площади, нашел свой двор погруженным в почти полный мрак, причем особенно темно было в комнатах семьи Хоу. Войдя внутрь, он понял, в чем дело: домашние смотрели телепередачу. Телевизор был семейной драгоценностью. Из-за нехватки места он стоял в платяном шкафу на полке. В нужную минуту дверь шкафа открывали, извлекали шнур и включали вилку в розетку, укрепленную на боковой стенке шкафа. Приходилось, правда, пользоваться комнатной антенной, но поблизости не было ни высоких зданий, ни улиц с оживленным движением, так что помех почти не было. Поскольку все усесться перед экраном не могли, вошло в привычку смотреть передачи полулежа на кровати, в чем была своя прелесть.
Маленькая Линьлан, вернувшись с матерью в городской дом, сразу же стала просить, чтобы включили телевизор. Но до ужина всем было не до нее, а потом произошла ссора. Все-таки настойчивые просьбы девочки возымели действие.
Первое, что увидел Хоу Жуй, переступив родной порог, были фигуры жены и дочери, расположившихся на кровати перед шкафом.
— А где отец?
— Ушел на почту, — ответила жена. — Сказал, что будет дежурить вместо кого-то, чтобы мы улеглись посвободнее.
— А мать?
— Пошла к приятельнице в соседний двор.
— Опять за старое! — вздохнул Хоу Жуй. — Дома не выговорилась — пошла посвящать в наши дела соседей..
— Да нет, просто хочет облегчить душу.
Хоу Жуй бросил взгляд на экран: показывали какой-то халтурный телефильм. Он уселся на край кровати и проворчал:
— Нашла что смотреть! Дома такие неприятности, а ты на экран уставилась.
— А что прикажешь делать? — не осталась в долгу Бай Шуфэнь. — Забиться в угол и рыдать? Злиться, лежа в постели? Или, может, биться головой о стену?
— Нечего на меня кидаться. Я ведь ради тебя, ради нас троих. На людях я никогда тебя не упрекаю, только с глазу на глаз…
— Мы здесь не одни! — оборвала его жена.
— Как не одни? А кто же еще? — в растерянности промолвил Жуй, озираясь по сторонам.
— Ну да, не одни, — подтвердила Шуфэнь. — Твоя сестра вернулась!
— Ин вернулась? Ты не спросила, как у нее дела?
— А о чем я должна была спросить?
— Скажи лучше, где она!
— Она ведь не любит телевизор, вот и улеглась на нижней постели.
Хоу Жуй включил свет и нагнулся, чтобы откинуть занавеску, прикрывавшую нижнюю — то есть находившуюся под большой кроватью — постель. Там действительно лежала, вытянувшись во весь рост, Хоу Ин; ее раскрытые глаза были устремлены в одну точку.
— Папа, выключи свет! Выключи, папа! — закричала, топнув ногой, Линьлан.
Не обратив на нее внимания, Жуй нагнулся еще ниже и спросил печально и участливо:
— Что с тобой, Ин? Договорились о чем-нибудь?
Сестра медленно повернула к нему голову и слегка улыбнулась: у него отлегло от сердца.
— Устала я, брат, очень устала… — С этими словами Хоу Ин приподнялась и стала нащупывать туфли, чтобы выбраться из своего убежища.
Линьлан осталась у телевизора, взрослые ушли в переднюю комнату, зажгли там свет и уселись кто где, готовясь к разговору, которого — всем было ясно — не избежать.
В сборник включены китайские новеллы, созданные за последнее десятилетие, в том числе и в самые последние годы, изображающие сложные, нередко драматические перипетии в жизни страны и ее народа.Состав сборника и справки об авторах подготовлены издательством «Народная литература», КНР, Пекин.
Творчество Ван Мэна — наиболее яркий в литературе КНР пример активного поиска новой образности, стиля, композиционных приемов. Его прозу отличает умение показать обыденное в нестандартном ракурсе, акцентируя внимание читателя на наиболее острых проблемах общественной жизни.В сборник вошел новый роман Ван Мэна «Метаморфозы, или Игра в складные картинки», опубликованный в марте 1987 г., а также рассказы, написанные им в последние годы. В конце сборника помещены фрагменты из первого романа писателя, созданного во второй половине 50-х годов и увидевшего свет лишь в 1979 г.
В сборник вошли 450 афоризмов известного китайского литератора Фэн Цзицая в переводе легендарного китаеведа Н.А.Спешнева (1931-2011). Двуязычное издание позволяет оценить как эстетические особенности китайской мысли, так и изящество литературного перевода.
В сборник вошли лучшие произведения китайских авторов 70—80-х годов, большая часть которых удостоена премии, а некоторые уже публиковались в СССР. В значительной мере они критически и правдиво отображают обстановку, сложившуюся во время «культурной революции», а также стремление прогрессивных слоев китайского общества как можно быстрее преодолеть негативные последствия «десятилетия великого бедствия».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.