Средневековые города Бельгии - [47]

Вряд ли стоит особо подчеркивать, что образование территориальных княжеств отнюдь не есть явление, присущее только Нидерландам. Подобно политической истории этих областей, история их образования тесно связана с конституционной историей Франции и Германии. Но это нисколько не лишает ее присущего ей своеобразия и не мешает ей представлять большой интерес. Рост небольших феодальных государств, образовавшихся между Маасом и морем, происходил действительно необычайно быстро и бурно. Как мы уже указывали, бельгийские князья, будучи мало доступны, вследствие своей удаленности от центра, личному влиянию своих сюзеренов и будучи совершенно чужды национального самосознания и монархических чувств, являлись феодалами в полном смысле этого слова, и тот клочок земли, где они господствовали, был страной подлинного провинциального партикуляризма. Domini terre, principes (правители земли, князья) появились в Лотарингии гораздо раньше, чем в других частях Империи, а во Фландрии еще раньше, чем в Лотарингии[205].

Крупные аллодиальные владения, т. е. земельные богатства были первым и обязательным условием превращения местных правителей в территориальных князей. Балдуин Железная Рука и Ренье Длинношеий фигурируют вначале на исторической сцене в качестве крупных собственников. Затем постепенно их первоначальный земельный фонд стал непрерывно возрастать. Смятение, внесенное норманнскими завоеваниями, секуляризация монастырских владений и заразительный пример французской феодальной знати еще более ускорили этот процесс. В X веке страна была уже густо усеяна принадлежавшими высшей аристократии аллодами и зависимыми от нее феодами.

Церковная реформа, правда, приостановила успехи секуляризации. Но то, что сеньоры проигрывали на одной стороне, они выигрывали на другой. Повсюду они захватили в свои руки права фогтов над землями церкви и зависевшими от нее людьми; они распространили даже на монастыри свое право постоя, и на многих аббатствах вплоть до XIV века лежала обязанность содержать старых слуг, лошадей и охотничьих собак своего фогта[206]. К аллодам, феодам и округам власти фогтов надо прибавить еще права, принадлежавшие графам в силу их административных полномочий на незаселенные земли, леса, дюны и пустоши. Они располагали в силу этого огромным резервным земельным фондом, и по мере того как распахивались все новые земли, осушались болота и возводились плотины на реках, их земельные владения все расширялись и их состояния пополнялись все новыми источниками дохода[207]. Таким образом, власть potentes (магнатов), подобно сети с мелкими петлями, распространялась постепенно на все кругом. Прежние политические деления, графства, созданные с административной целью во франкскую эпоху, превратились вскоре в бесформенный остов, поверх которого князьями заложен был новый и прочный фундамент их земельных владений. В начале XI века этот костяк раздавил под своей тяжестью остатки каролингского здания. Прежние графства были поглощены феодальными княжествами. Многочисленные мелкие округа (pagi) предыдущей эпохи сменились немногими крупными территориями. Графства Газбенгау, Кондроз, Мемписк, Ломм, Маасгау и т. д. исчезли, либо превратились лишь в географические понятия[208]. Слово «граф» перестало уже быть званием должностного лица, оно стало титулом территориального князя, который был связан со своим сюзереном исключительно вассальной зависимостью и феодальной присягой (оммажем) и которого называли по его наследственным землям или по его излюбленной резиденции, графом Фландрским, графом Лувенским, графом Монсским, графом Намюрским, графом Лимбургским или графом Люксембургским[209].

Что касается княжеской власти, то с ней дело обстояло так же, как и с княжескими землями. Подобно тому, как последние образовались из объединения прежних административных делений с аллодами и феодами, точно так же и власть князя образовалась из своеобразного сочетания частных прав, вытекавших из его собственности на землю, с публичными правами, захваченными им у государства. И те, и другие права смешивались под названием potestas, principatus, dominatio, justitia, и это смешение началось уже в очень ранний период. Припомним, что уже Ренье Длинношеий присвоил себе звание «missus» (государева посланца) и управление Лотарингией. Его преемники считали себя законными наследниками не только его земель, но также и осуществлявшейся им почти суверенной власти; они всегда оспаривали право императора распоряжаться по своему усмотрению государственными функциями. Несмотря на сопротивление герцогов и епископов, indisciplinati mores carlenses[210] все же в конце концов восторжествовали в политической истории. Отправление судопроизводства, взимание налогов, право чеканки монеты, словом, — все полномочия, осуществлявшиеся в свое время графами в качестве представителей государства, сделались их наследственными правами. Они передавали эти права друг другу по наследству, отдавали в ленное владение и продавали и покупали их, как частную собственность[211]. Хотя им приходилось еще иногда вспоминать о государственном происхождении своей власти, но все же они гораздо чаще говорили о своем