Как Марзан спросил, лица Дорсиса и его младшего брата засияли. И они, перебивая друг друга, долго выговаривались. Кончилось тем, что Марзан растерянно уставился на Виктора.
— Ну и что они понимают?
— Виктор, происходит нечто невероятное!
— Ты о чем? — встревожился Виктор.
— Оказывается, в древних книгах описывался наш строй. Кроме того, много веков назад написано было еще об Избранном самого Буда. О том, что он явится из мира духов и очистит от скверны мир людей. Даже описана внешность этого избранного. Теперь они говорят, что ты точно подходишь под описание.
Виктор ошалело глядел на Марзана. Потом так же посмотрел на остальных. Это, что? Издевательство над ним? Не похоже. Вроде смотрят иначе.
«А, собственно, какая разница? — подумал он в отчаянии. — Тогда, жрец тоже что-то подобное говорил. Пусть будет так. Нужно сполна воспользоваться их суеверностью, и все» — решил он, наконец.
— Ну, чтож, — хрипло выговорил он, откашлялся и продолжил. — Раз они это знают, то пусть скажут еще, что теперь намерены предпринять по этому поводу?
Марзан спросил. Братья вновь, перебивая друг друга, выговорились, а Марзан переводил их слова:
— Они говорят, готовы на все, что ты предложишь. Брат его, Бердион, только с этой целью согласился править в Гордане, чтобы претворить в жизнь древнее пророчество.
— Тогда отдай Дорсису текст ультиматума и скажи, чтобы издал такой указ. И немедленно.
Марзан кивнул, полез в запазух, достал бумагу с текстом ультиматума, протянул Дорсису с объяснением что это. Тот внимательно прочитал ее, с готовностью кивнул. Что-то заметил Марзану, а сам позвал писца. Пока писался невероятный приказ, Марзан заметил Виктору:
— Только что сказал, что год, как в Эритрее нет рабства. Как сам на такое решился, не пойму, — поражался Марзан. — Ты можешь понять такое дело, Виктор? Чтобы сам вершитель рабовладельчество уничтожил!
— Если решил, что я от имени Буда распоряжаюсь, тогда понятно, почему заранее отказался, — улыбнулся Виктор. — Прекрасно. Пусть продолжают так думать.
Пока Дорсис бодро диктовал писарю текст приказа лица, находившихся в тронном зале свиты, заметно бледнели. Виктор справедливо думал, что тяжко придется Дорсису в Эритрее, а его брату в Гордане.
Приказ, как был написан, принесли гербовую печать. Вершитель, не раздумывая, закрепил его и отправил на исполнение.
— Скажи ему, — обратился Виктор к Марзану, — что я оставлю ему здесь триста воинов, чтобы не вздумали устраивать на него покушения и поднимать бунты. А потом еще триста вышлю. Он же немедленно уничтожит все пушки и запасы пороха.
Марзан перевел.
— И спроси: много в Эритрее крепостей?
— Двенадцать, — перевел он ответ.
— Пусть даст распоряжение то же самое сделать во всех двенадцати.
Поговорив с Дорсисом, Марзан повернулся к Виктору.
— Он спрашивает: как им защищаться от врагов без пушек?
— Ответь, что наши шестьсот воинов непобедимы. И все соседние страны будут знать, что напавшая на Эритрею или Гордану будет немедленно наказана новой Русью по всей строгости. Так что, пушки не понадобятся.
Перевод этих слов произвел на Дорсиса и его брата сильное впечатление. Они теперь с суеверным восхищением поглядывали на Виктора. Даже неудобно как-то стало.
— И еще. Скажи им, что тут понадобится большое удобное здание под партию. Расскажи им о ней и скажи, что руководить ею будет женщина, которая с нами пришла.
Дорсис пообещал сделать все это немедленно, после чего пригласил гостей пообедать с ними.
Они, в сопровождении приунывшей знати, проследовали в соседний зал, где ломился под угощениями длинный стол на сотню человек. Вчетвером им предложено было сидеть на километре друг от друга, что, конечно, сильно не понравилось Виктору.
Он небрежно прихватил два тяжелых стула, дотащил к изголовью стола и они оказались на нормальном расстоянии друг от друга.
Подобная манипуляция с этикетом, вначале показавшаяся дикостью сиятельным братьям, после игнорирования трона, была ими принята, как прихоть Избранного. А такая прихоть почти священна. Поэтому, они безропотно ее тоже приняли. А может, впервые с момента коронования, вершитель обедал сам по-людски и почувствовал новый вкус у привычной пищи.
Призраками из-за спины слуги заполняли золотые кубки вином, а Марзан еле успевал с переводом пышных тостов хозяина страны и его брата.
Виктор слушал вполуха. В голове вертелась какая-то важная мысль, которую пока не мог полностью поймать.
Понятно было ему, что обеденная церемония в данном случае, это не просто предложение поесть с дороги, а продолжение политики дальнейших отношений между их странами, и все эти напыщенные слова прелюдия к переходу основным фразам. Он ждал их с минуты на минуту. И дождался.
— Дорсис спрашивает тебя, — обратился к Виктору Марзан, — могут ли Эритрея и Гордана рассчитывать на совместные военные походы с новой Русью, если такое произойдет?
«Ага! — обрадовался Виктор. — Сообразил».
— Передай, что эти вопросы не только в моей компетенции. У нас правит триумвират, а не я. Решения такого рода должны быть приняты большинством из троих.
Когда Марзан это им сказал, они удивленно уставились на него. А Виктор, с ухмылкой допивая сладкое вино, добавил:
