Среди Йоркширских холмов - [59]

Он энергично мотнул головой.

— Да нет. У меня всегда имелся запасец. Парочка индийских раджей снабжала меня с начала и до конца.

— Парочка раджей?

— Ага. Во время первой мировой я одно время служил там. Ну и сдружился с ними, с раджами этими. Отличные были ребята, скажу я вам. И, черт, как началась вторая, они про меня вспомнили, и в чем-чем, а в чае я не нуждался.

— Замечательно! — Служба в армии познакомила Арни с поразительным числом стран. Я уже слышал от него про Францию, Бельгию, Италию, Месопотамию, Африку, Египет — и вот теперь Индия!

Я допил чашку и отправился дальше по вызовам. Когда я уходил, Арни уже играл в гольф со своим псом.

Я часто видел Арни и помимо моих профессиональных визитов к Забияке, так как каждый вечер он восседал на обычном своем месте в «Гуртовщиках» у конца стойки. Как-то вечером, возвращаясь с отела, стоившего мне порядочной толики пота, я завернул в «Гуртовщики» утолить жажду. Арни уже был там, а под его стулом по обыкновению свернулся Забияка.

— Отличный денек я провел в Хедингли, — заметил Арни. — Игра хороша была, это уж так.

— Счастливчик! Завидую вам. — Объезжая фермы, я слушал по радио репортаж о крикетном матче и лелеял надежду выбраться с Хелен в Лидс на субботний матч.

— Да, было дело. И знаете, сидел я в первом ряду, ну и подходит ко мне Денис Комптон и говорит: «Здорово, Арни, рад тебя видеть. Я тебя искал. Ребята сказали, что ты будешь тут сегодня, ну так хочу тебя позвать пообедать с нами. Я все глаза проглядел».

— Чудесно! — пробормотал я. — Так вы обедали с командой?

— Ага. И лучше быть не могло. Они там все собрались: Билл Эдрич, и Сирил Уошбрук, и знаменитые австралийцы. Кит Миллер, Нил Харви, Рей Линдоулл — ну да все до единого. И очень мне обрадовались. Я же, понятно, с ними давно знаком.

— Понятно.

Тут с другого бока к моему другу подсел Кенни Дитчберн, мясистый краснолицый парень.

— А, Арни! — сказал он ухмыляясь. — О крикете, значит, беседуете? А вы свои бутсы давно Лену Хаттону одалживали?

Арни обратил на него суровый взгляд.

— А, Кенни! — буркнул он и снова обернулся ко мне.

Его воспоминания принесли ему в городке немалую известность, и молодое поколение все время тщилось подковырнуть его, но у Арни выработалась защитная реакция — он сразу замыкался в себе. Я же во время наших частых встреч никогда не начинал разговор о его спортивных интересах, никогда не проявлял особенного любопытства, и тогда он расслаблялся, утрачивал настороженность, и одна увлекательная история сменяла другую.

Бедняга становился жертвой не только насмешливого поддразнивания, но и превращался в героя бесчисленных апокрифических легенд, которыми обменивались местные остряки. По словам одних, Арни якобы рассказывал, что, служа во Франции во время первой мировой войны, он настолько прославился как непробиваемый вратарь, что в конце против его ворот встали в очередь все самые результативные нападающие и принялись бить пенальти. Как они ни старались, он брал все мячи. В конце концов, потеряв всякую надежду, они зарядили пушку футбольным мячом и выпалили по воротам. Арни якобы завершал повествование лаконичной фразой: «Взять-то его я взял, но обошлось мне это в два сломанных ребра».

По другой легенде, он рассказывал, что на зимних маневрах в России солдаты организовали соревнование, кто дальше пошлет мяч. Победил Арни: он сделал такую свечку, что мяч упал из тучи весь в снегу. Эти и тому подобные россказни приписывались Арни местными ребятами, но сам я от него их не слышал, а потому во внимание не принимал, как и красочный анекдот, согласно которому в решающий момент Египетской кампании Арни переплыл Нил с генералом Алленби на спине.

Тем не менее эти легенды вошли в местный фольклор и, думается, останутся в нем навсегда. Мне вспоминается, как на благотворительном концерте в Дарроуби раздался всеобщий смех, когда скрипач-эксцентрик торжественно объявил, что сыграет вторую часть одной из фантазий Арни Брейтуэйта.

Но я питал к старику теплейшую симпатию. Я тоже был завзятым болельщиком. Арни же, когда не предавался воспоминаниям, обсуждал спортивные новости как истинный знаток. Мне всегда было интересно с ним разговаривать. К тому же он любил животных, обожал своего пса, и это еще более укрепляло нашу дружбу.

Несколько недель спустя после подстригания когтей я в чудесный солнечный день прогуливался с моей Диной по лугу у реки и вдруг увидел Арни с Забиякой. Как обычно, они во что-то играли, и пес прыгал, догоняя мяч под нависшими над водой ветвями старых ив.

— Он что-то похудел, Арни, — сказал я, глядя на впалые бока Забияки, на выступающие ребра. — Он здоров?

— Ага. Весел и ест, что твоя лошадь. В форму вошел, только и всего. К футбольному сезону готовится. Давай, малый, покажи-ка Стэнли Мэтьюса.

Забияка повел мяч и сделал финт, действительно напоминавший прием великого футболиста.

— Давненько я Стэна не видел, — задумчиво произнес Арни. — Небось думает, куда это я запропал.

Прошел месяц, прежде чем я вновь увидел старика. Его голос в телефонной трубке звучал испуганно:

— Может, заглянете, Джим, посмотрите моего пса? Плохо ему.