Среди врагов и друзей - [95]

— Но как же… Ведь немцы расстреляют наших товарищей!

— Мы успеем связаться с вами до того, как немцы что-либо начнут предпринимать.

* * *

Удивительно красивой была в этом году весна в Словакии. В горных ущельях и оврагах еще лежал смерзшийся в крепкие ледяные глыбы снег, а на склонах и пригорках уже пробивались ярко-зеленые молодые побеги. Теплые ветры ласкали землю, и она почти на глазах меняла свою окраску.

По горной извилистой дороге ехали четыре всадника в форме венгерских офицеров. Они двигались молча и уверенно, как по давно знакомому пути, любуясь долгожданной красотой весеннего дня.

Впереди на серой лошади ехал переодетый в форму майора венгерской армии Николай Шеверев, следом за ним партизаны — Ян Додек, Анатолий Володин и Ян Чубон. Всадники спешили. Они должны были явиться в расположение венгерского батальона до трех часов дня.

Километрах в шести от Велке Ровно впереди показалась большая колонна гитлеровской мотомеханизированной пехоты.

Всадники ехали дальше. Да и чего было опасаться четырем венгерским офицерам своих верных союзников по войне? Вот они поравнялись с автомашиной, из которой выглядывал гитлеровский полковник. Он скользнул равнодушным взглядом по разукрашенным лошадям венгерских офицеров и даже не ответил на их приветствие. Машина ушла вперед, и мимо всадников, колыхаясь, потянулись колонны запыленных гитлеровских солдат с серыми, изнуренными лицами. Большинство из них составляли пожилые или совсем еще юнцы.

«Что, туго приходится?» — не без злорадства подумали партизаны.

Через несколько минут всадники въехали в Велке Ровно. В этом далеком от линии фронта городе было сравнительно спокойно. Улицы его заполняла одна военщина. Повсюду стояли автомашины, пушки, бронетранспортеры. Видимо, гитлеровцы перебрасывали свои войска на восточный фронт.

Гражданского населения почти не было видно. Только возле продуктового ларька толпились женщины, старики и дети, стоящие за хлебом.

— Глядите туда, — прошептал Додек, кивая в сторону двух пьяных гитлеровских солдат.

Остановив какого-то старика, солдаты забавлялись тем, что пытались вырвать у него сверток, который он бережно прижимал к груди. Один из них, хохоча, ударил по свертку рукой, и на тротуар что-то посыпалось, очевидно, крупа.

Старик упал на колени и стал бережно собирать в бумагу остатки.

Тяжело было смотреть партизанам на это зрелище, но помочь старику они не могли ничем. Ведь их ожидало другое, более ответственное задание, и сорвать его они не имели права.

Стиснув зубы, партизаны направились к месту расположения венгерского батальона. У входных ворот стоял часовой, беспрепятственно пропустивший офицеров. Подъехав к штабу батальона, всадники спешились и направились в помещение.

В приемной их встретил дежурный офицер.

— Мы к командиру батальона, — сказал Додек по-венгерски.

— Вы откуда?

— Из штаба дивизии.

— Не знаю… У него сейчас немецкие офицеры, — сказал дежурный.

— Вы все же доложите, у нас важное донесение, — настаивал Додек.

В разговор с дежурным вступил Ян Чубон. Шеверев и Володин слушали, втайне завидуя тому, как хорошо владеют их друзья венгерским языком.

— Сколько их там? — словно невзначай спросил Чубон.

Дежурный открыл дверь и зашел в кабинет, а партизаны тем временем переложили приготовленные к бою пистолеты в карманы и насторожились, ожидая вызова.

Через несколько минут дежурный пригласил их в кабинет.

За письменным столом сидел командир батальона, а по обеим сторонам его, облокотившись о стол, — четверо офицеров в форме СС.

Партизаны сразу же обратили внимание на лысого толстяка в форме подполковника, который сидел почти рядом с командиром батальона.

Эсэсовцы повернули головы в сторону вошедших, внимательно осматривая их. Нельзя было не заметить волнения и растерянности командира батальона, который настороженно смотрел то на сидящих возле него эсэсовцев, то на вошедших офицеров.

— Хенде хох! — крикнули партизаны, направив пистолеты в эсэсовцев.

— Здание окружено! — предупредил Шеверев.

Эсэсовцы рванулись к оружию, но партизанские пули предупредили их.

— Дверь! — крикнул Шеверев.

Партизаны направили пистолеты на появившегося в дверях офицера.

— Не стреляйте! Я с вами, — крикнул он.

Это оказался тот же дежурный офицер, который встретил их в приемной несколько минут назад.

— Осторожно, он еще жив, — указал он на лежащего на полу толстого эсэсовского подполковника.

Действительно, эсэсовец шевелился, правая рука его расстегивала кобуру пистолета. Дежурный офицер подскочил к нему и выстрелил в упор.

— Это Кальтенбруннер, — сказал он, тяжело дыша.

Командир батальона Загонь все еще стоял около стола с поднятыми руками.

Когда с эсэсовцами было покончено, Шеверев, обращаясь к нему, спросил:

— О чем они тут толковали с вами?

— Хотели расстрелять четырнадцать человек венгров.

— Да вы опустите руки!

Загонь взял со стола лист бумаги и передал Шевереву.

— Это подготовленные к расстрелу «неблагонадежные», — сказал он хмуро.

Первым в списке значился командир первой роты Матяш Будаи.

— А где он сейчас? — спросил Шеверев.

— Это я, — ответил тот же дежурный офицер.

— И вы сидели в приемной, ожидая, пока вас расстреляют? — с укором спросил Шеверев. Венгру перевели.