Среди врагов и друзей - [94]

— Понял, — ответил Загонь.

— Ожидайте наших людей, — сказал на прощание Кальтенбруннер.

Загонь ушел он эсэсовца в подавленном настроении. Он никак не был согласен с готовящейся расправой над земляками и ругал себя за слабоволие, за то, что не посмел возразить этому людоеду.

На следующий день к нему явились два эсэсовских офицера и положили на стол обещанный список. Помимо солдат и младших командиров, в нем значился и командир первой роты Матяш Будаи, земляк и друг Загоня. Всего в списке было четырнадцать человек.

— За какие же грехи вы записали моего командира роты? — спросил Загонь.

— Он и есть главный организатор бунтовщиков, — ответил один из эсэсовцев.

— Я против этого, — решительно возразил Загонь.

Эсэсовцы удивленно переглянулись, затем один из них с вежливой издевкой проговорил:

— Между прочим, можно заменить Будаи вашей кандидатурой.

Загонь промолчал, но мысль его работала все четче и яснее. Теперь он смотрел на многое будто другими глазами, и ему не хватало только решительности.

Оставшись один, Загонь приказал позвать командира первой роты Будаи.

— Послушай, Матяш, тебе необходимо сейчас же бежать.

— Куда? — удивился Будаи.

Загонь рассказал ему о грозящей опасности.

— Когда они собираются это сделать? — спросил Матяш, помрачнев.

— Завтра перед строем, в пятнадцать ноль-ноль.

— Спасибо, Миклош, что предупредил. Но сам я бежать не буду. Если бежать, то всем.

— Сволочи! — прошептал Загонь, будто не слыша его слов. — А я, слепец, только сейчас это понял!

— Необходимо срочно связаться с партизанами и уйти к ним, — сказал Будаи.

— Да, я уже думал об этом. Это единственный выход. — Он впервые высказал свои мысли открыто и почувствовал облегчение. — А впрочем, если не в партизаны, то я с тобою готов бежать куда угодно, — добавил он.

— Подожди бежать, надо сначала за все отомстить им, — сказал Будаи.

И он поделился с товарищем своими мыслями. Надо поговорить с солдатами, заручиться их поддержкой, и тогда легче будет планировать.

— Хорошо, Матяш. Действуй. Потом придешь и расскажешь.

Будаи направился в роту. Он уже знал, что его солдаты Андраш Надь и Габор Коморои поддерживают связь с партизанским связным, и поэтому пошел прямо к ним. Он отыскал их в казарме и рассказал о готовящемся расстреле. Солдаты с тревогой слушали своего командира. Не в первый раз уже гитлеровцы расстреливали их товарищей, но до сих пор все это оставалось без возмездия.

— Теперь все, — гневно сверкнул глазами Коморои.

— Товарищи, надо немедленно связаться с партизанами, — взволнованно сказал Будаи.

— Где партизаны, я не знаю, но с их связным встретиться можно, — ответил Надь.

— Вот и хорошо. Бери лошадь и скачи к связному.

Через несколько минут Надь уже скакал по направлению к Кораловице, где он рассчитывал встретиться с Ворачеком.

Старинное кладбище, тянувшееся вдоль центральной дороги, он нашел без труда. На окраине его оказалась небольшая поляна с могучим дубом. В нем должно быть дупло, о котором говорил Ворачек. Убедившись, что за ним никто не следит, Надь привязал лошадь и направился к дереву. На его восточной стороне, на высоте человеческого роста действительно было едва заметное дупло, прикрытое мхом. Надь осторожно просунул в него руку и вытащил листок чистой бумаги, в правом углу которого было написано: «1 + 4». Еще раз оглянувшись, он вложил в дупло конверт, прикрыл мхом и возвратился к лошади.

В письме сообщалось о готовности венгерской роты перейти к партизанам в эту же ночь. Было указано в нем и о готовившемся расстреле. Надь просил, что, если ему не удастся связаться с Ворачеком в этот же день, пусть партизаны обязательно прибудут завтра в Велке Ровно к пятнадцати часам.

Целый день Надь провел в Кораловице. Он долго бродил по селу, надеясь хотя бы случайно увидеть Ворачека, однако его поиски были безрезультатными.

Тогда он начал спрашивать о Ворачеке у местных жителей, но на его вопросы всюду отвечали, что Ворачека они не знают.

Начало темнеть, и Надь решил пойти к дереву, надеясь найти там желанный ответ. Вблизи кладбища, за поворотом дороги, его вдруг кто-то хлопнул по плечу. Надь обернулся и увидел Ворачека.

— Это вы? — обрадовался он.

— Мы давно вас заметили и письмо прочитали.

Надь подробно рассказал о событиях последних дней.

— А все ли ваши солдаты готовы выступить против фашистов? — озабоченно спросил Ворачек.

На этот вопрос Надь не смог дать точного ответа. Он неплохо знал обстановку в своей роте, но о том, что делалось в других подразделениях батальона, имел лишь приблизительное представление.

Ничего конкретного не мог он сообщить и о командире батальона Загоне, которым очень интересовалось командование бригады.

Затем Надь с волнением сообщил, что в список, составленный гитлеровцами, вошел их командир роты Будаи.

— Он просил передать вам, что наша рота сегодня ночью уйдет в лес.

— Да, но как же остальные? — задумчиво спросил Ворачек.

— Пока лишь наша рота. И мы не знаем, примете ли вы нас в партизаны.

Время встречи приближалось к концу. Ворачеку необходимо было срочно все это сообщить командованию бригады.

— Вот что, — решительно сказал он, глядя на часы. — Мы вам сообщим, что нужно будет делать в дальнейшем.