Среди врагов и друзей - [66]

— Куда мы едем?

— Поедешь, куда прикажут, — отрезал Горварек.

Помолчав, шофер спросил:

— Кто вы?

— Мы партизаны.

Шофер мгновенно выхватил пистолет, но Горварек предупредил его и выстрелил, одновременно схватившись за руль и затормозив. Теперь хозяевами машины стали партизаны.

Стой вытащил из портфеля аппарат, начал настраивать. Наконец он нашел необходимую радиоволну. Через несколько секунд вдали раздался мощный взрыв. Партизаны переглянулись между собой и улыбнулись. Секретная мина «ТОС» сработала. Автомашина тронулась вперед.

Теперь за рулем сидел Климаш Кароль, рядом с ним был Стой. Горварек пересел в кузов. Мчались с такой скоростью, что деревья и столбы вдоль дороги сливались в сплошной поток.

Видимо, гестаповцы не знали, что партизаны выехали из города автомашиной, и погони не было.

Через несколько часов впереди показался город Чадца. Отсюда к партизанскому лагерю было не более пяти километров. Он находился тогда на вершине лесистой горы, куда автомашиной добраться было невозможно. Партизаны остановились, забрали свое имущество, трофеи — автоматы интенданта Пауля и шофера, подожгли машину и направились к лагерю.

Поздно вечером в штабном домике лесника комиссар Рудольф Стой докладывал мне о результатах проведенной операции.

Его большие светлые глаза смотрели на нас спокойно и уверенно. Возможно, он и сам не успел еще осознать всей сложности и опасности проведенной операции. А рядом с ним сидели наши боевые друзья Климаш Кароль и Климент Горварек.

Когда Кароль и Горварек ушли на отдых, мы еще долго беседовали с комиссаром. Не замечая усталости, мы анализировали вместе с ним весь ход операции.

Нас интересовал и беспокоил один и тот же вопрос: каким образом фашистская агентура так точно была осведомлена о нахождении наших людей в Живце. О подготовке операции «ТОС» знал только я и начальник штаба. На задание группа вышла вечером, с наступлением темноты, причем были приняты все меры, чтобы она никем не была замечена.

— Где же мы допустили оплошность? — почесывая затылок, произнес комиссар, и опять мы погрузились в раздумье, перебирая по косточкам каждый свой шаг. Больно и неприятно было думать о том, что в наш партизанский отряд пробрался шпион, однако все обстоятельства указывали на это.

В штабной домик был вызван мой заместитель по разведке Виктор Богданович.

ГНЕВ НАРОДНЫЙ

В один из ясных зимних дней мы с Григорием Мельником проводили с партизанами занятия по изучению материальной части оружия. Вокруг на подстилках были разложены разобранные винтовки и автоматы, советские и немецкие ручные пулеметы. Партизаны изучали те виды оружия, которые им были незнакомы или слабо освоены.

День был на диво хорош. В пышном зимнем убранстве словно дремали в лесной тишине огромные деревья. Молодое солнце поднялось над гребнем гор, и все вокруг засияло ослепительной белизной.

Неожиданно ко мне подошел заместитель по разведке Богданович.

— Прибыл связной Шептак, хочет вас видеть.

Я закончил занятия и направился в домик лесника, как мы привыкли называть свой штаб. Появление в дневное время связного, да еще в такой ясный день, когда за много километров можно было увидеть человека, меня очень удивило.

Шептак поднялся ко мне навстречу. Мы поздоровались и вошли в комнату.

— Что случилось, товарищ Шептак?

— Немцы готовят на вас облаву. Мне об этом сказал Штефан Павелло. Он и послал к вам с этим сообщением.

— Что еще передал Павелло?

— Он сказал, что облава готовится на послезавтра, и просил вас прислать ему человека три партизан, и с ними Янушека.

— Для какой цели?

— Павелло ничего больше не сказал, только очень торопил. Говорит, командир должен узнать немедленно, а Янушек пусть обязательно прибудет к вечеру.

Я отпустил связного и вызвал к себе Янушека.

— Собирайся, Рудольф, к Штефану Павелло. Видно, у него серьезные сведения, раз не доверил даже связному.

— Кто пойдет со мной?

— Володин и Чубон.

Янушек удовлетворенно кивнул.

— Разрешите приступить к выполнению задания?

Я пожелал ему успехов, и через несколько минут он вместе с Володиным и Чубоном двинулись в путь.

Когда я остался один, в домик лесника зашел комиссар. Он сегодня с самого утра вел беседу с новоприбывшими партизанами и возвратился в приподнятом настроении.

— Просто душа радуется, — улыбаясь, сказал он. — Настроение у партизан воинственное, народ нас поддерживает.

Действительно, где бы ни побывали наши люди, всюду им помогало местное население. Правда, мы строго-настрого предупреждали их вести себя по отношению к населению исключительно честно, ничего не брать без разрешения. И народ очень ценил это. Продукты питания почти всегда собирались для нас самим населением. Зачастую крестьяне и рабочие передавали нам собранные деньги.

— Все это так, но все же нам придется уходить с насиженного места, — сказал я комиссару.

— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросил он.

Я рассказал о сообщении связного, а затем пригласил начальника штаба Николая Шеверева.

Долго мы сидели над картой, пока не остановились на удобной высотке в лесах около деревни Плане, расположенной вблизи дороги Кораловице — Великая Битча.

Стали собираться в дорогу.