Среди падающих стен - [37]

Навестил поляк по-приятельски соседа, заметил в квартире какое-то изменение, шепнул об этом невзначай кому-то на ухо - и ночью уже подъезжает к дому машина гестапо. А в лучшем случае - являются на квартиру шпики, и евреям удается откупиться. Но "малина" все равно "сгорела". Оставаться в ней опасно даже лишнюю минуту.

Арийские документы хороши лишь для собственного успокоения. Но они не спасают, когда сталкиваешься лицом к лицу с немцем или польским шантажистом и вынужден доказывать, что ты не еврей. Еврейским женщинам с польской внешностью удается еще как-то выкрутиться. Но от мужчин, на которых пало подозрение, не требуют даже никаких документов; снимай штаны - и тут не помогут ни паспорт, ни арийская внешность, ни прекрасное владение польским языком.

Правда, арийская внешность часто отпугивает злых волков, вынюхивающих евреев на улицах и в домах. Но немало таких "арийцев" попадает в немецкие руки во время облав на поляков, которых немцы отправляют на принудительные работы. И тогда медицинская комиссия обнаруживает их еврейское происхождение. У евреев отнято даже право быть несчастным, как те поляки, которых отправляют на работу в Германию.

Особенно трагично положение еврейских детей на арийской стороне, этих Мойшелех и Саррелех, которых родители отдали еще до ликвидации гетто в польские семьи, чтобы они остались живым памятником уничтоженных семей, поколения, приговоренного к смерти. Дети забыли уже свои настоящие имена, не помнят своих родителей, они даже привыкли к новым маме и папе. Но и в арийской семье дети чувствуют нависшую над ними опасность. Опекуны не разрешают им выходить на улицу, играть с другими детьми, опасаясь, как бы их не узнали. Они целыми днями сидят взаперти, а иногда и в темноте, не смея ни петь, ни плакать: соседи могут услышать детский голосок, а ведь они знают, что в семье этой нет детей.

В польских семьях, где есть свои дети, еврейские "подкидыши" часто становились как бы одним из "братьев" или "сестер". Но каждый стук в дверь загадывает еврейскому ребенку загадку: почему родители поспешно прячут куда-то от чужих глаз только его?

Ребенок растет, и растет в нем чувство неполноценности.

Хозяйский сын, которому разрешены все обычные детские занятия, чувствует свое превосходство, и это накладывает определенный отпечаток на его отношение к еврейскому мальчику.

Еврейские дети, как и прячущиеся взрослые, часто кочуют с места на место. Кто-то узнал ребенка, и его надо срочно куда-то вести. А если новое место не готово, опекун сплавляет ребенка знакомому, соседу, родственнику, пока еврейские связные не находят для него "малины". Ребенок плачет и кричит, не может забыть своих "родителей", не может привыкнуть к новым, но постепенно вынужден успокоиться и свыкнуться с новой средой.

Обо всем этом нам ежедневно докладывают наши связные. Наши собственные страдания становятся еще мучительнее от печальных известий о страданиях и горе тысяч евреев. Все они как бы аккумулируются здесь, накапливаются в воздухе. Но мы не можем и не хотим освободиться от этой тяжести, хотя нам трудно дышать в ней.

Рядом с польским подпольем, подрывная деятельность которого складывается из диверсий на дорогах, саботажа на фабриках, покушений на эсэсовцев и гестаповцев, - еврейское подполье ведет работу совершенно иного характера. Оно борется за спасение жизни евреев, за сохранение еврейских детей, за укрепление духа запертых в темных укрытиях. Их надо поддержать, дать им понять, что они не одиноки, что какая-то организованная группа заботится о них.

Совместная деятельность Еврейского Национального Комитета и Бунда была очень разветвленной.

Около 12 тысяч человек, из 20 тысяч укрывавшихся в Варшаве евреев, находилось под опекой еврейских организаций, которые ежемесячно выдавали подопечным небольшую сумму на жизнь, ибо у евреев не было и не могло быть в этих условиях никаких источников заработка.

Еврейские организации заботились об укрытиях для бежавших из лагерей и из других гетто, для пришедших из лесов и для покинувших "сгоревшие" малины. Когда евреев переводили из одного укрытия в другое, наши люди сопровождали их, чтобы в случае надобности - выкупить.

Мы торопимся помочь каждому: попал еврей в руки врагов, и можно еще его выкупить - сумма не останавливает нас.

Еврейское подполье выправляет также необходимые документы, которые поставляет отдел польского "Совета помощи евреям". Есть два вида документов: "липовые", собственного изготовления, выписанные на вымышленное имя, и подлинные документы погибших людей, имена которых значатся в списках муниципалитета. Мы достаем эти документы через муниципальных чиновников, управляющих домами, дельцов.

Обладатель такого документа чувствует себя уверенно: если его задержат, то муниципалитет всегда подтвердит, что данное лицо зарегистрировано в муниципальных списках. Но и положение обладателей настоящего паспорта не надежно. В глазах немецких и польских полицейских все документы имеют одинаковую цену. Заподозрив неладное, они прежде всего спрашивают:

"Сколько заплатил за это?"

Наша деятельность не ограничивается пределами Варшавы. Подполье посылает своих связных в леса. Они доставляют туда и в лагеря Травники, Понятов, Скаржиско, Ченстохова, Плашов оружие, деньги, фальшивые паспорта на случай побега.