Среди лесов - [55]

— А ты кто? — ощетинился Юрка.

Яков Шумной презрительно прищурился.

— А я бригадир с Былины. Скоро все мои люди прибудут. Пятьдесят парней, сто рук — учти, да вперед не хвастай раньше времени. Наше вам!.. — Шумной приподнял над головой сплющенную мичманку и матросской развалочкой отошел.

Юрка презрительно хмыкнул в сторону Шумного. Но, однако, в бригаду себе отобрал не двадцать пять человек, а тридцать. «Пять, — как выразился он, — на всякий пожарный случай».

Вскоре два грузовика, заполненные строителями, с наспех сделанными плакатами по бортам: «Привет строителям Былины!» — отъехали от берега Важенки, сопровождаемые криками:

— Счастливо, ребята!

— Не подведите!

На передней машине сидел озабоченный Юрка Левашов. Он, как оружие, сжимал коленями ручку совсем новой, отливающей синевой окалины лопаты-грабарки воистину невиданных еще размеров.

18

Юрка свою бригаду разбил на три звена. Над своим участком поставил красный флаг. По всему строительству объявили: «Этот флаг принадлежит лучшему звену строителей на Важенке, звену Юрия Левашова. Попробуйте победить, отобрать флаг».

Своих людей Юрка расставил в «боевом порядке» — одни вскапывают, другие выкидывают, третьи отдыхают — и начал работу, сам двинулся в головной четверке, к общему удивлению былинцев, легко вымахивая своей огромной лопатой песок кучу за кучей.

Только один из Юркиной бригады был освобожден от работ — Андрюша Рослов, паренек подвижной, острый на язык. Его назначили «инструктором по организации труда землекопов-былинцев». Высокий голос Андрея раздавался то на одном, то на другом конце строительства.

— Эх вы, друзья-приятели, — звенел он, — в одиночку роетесь! В одиночку только кроты норы роют. Посмотрите, как у Левашова: одна пара копает, вторая — выбрасывает.

Вскинутый над участком важенцев флаг, независимое поведение приехавших, которые, по всему видно, чувствовали себя не гостями, а хозяевами, сначала вызвали среди былинцев недружелюбие.

— Ишь, командуют!

— Флаг, говорят, отберите.

— Нам этот флаг нужен как козлу гармонь.

Но шутливый тон Рослова, его откровенное желание помочь, показать мало-помалу рассеяли настороженность, прекратили насмешки. Кто постарше, улыбаясь, рассуждали между собой:

— Гляди-ка, землю рыть — и тут тебе коллективная организация. А скажи — прав парень, ходчее дело пошло.

Молодежь кричала:

— Андрей, иди глянь, как у нас!

Но недоброжелатели еще остались. Левашов, по пояс голый, кожа блестит от пота, с увлечением — страшно приблизиться — швырял песок. Вдруг чуть ли не на лопату к нему спрыгнул Рослов.

— Прямо беда, Юрка. Пятое звено не подчиняется, отказывается слушать. Там есть Егорка Ложкин, он воду мутит. Иди сам поговори с ним.

— Поговори… — недовольно заворчал Юрка. — Ты не договорился, а у меня язык не так ловко привешен. Пойдем вместе, что ли!

Юрка отбросил лопату и полез наверх.

В каждой деревне есть свой признанный ухарь, гроза всех парней, герой плясок и вечеринок, кого за глаза все ругают, в глаза побаиваются. Таким героем на реке Былине был Егор Ложкин.

Несмотря на жару, он работал в пиджаке, в тяжелых сапогах с отворотами; из-под кепки на хрящеватый нос спадает закрученный в бараньи колечки чуб. Он не повернул головы в сторону подошедшего Юрки.

— Ты звеньевой? — спросил строго Юрка.

— Мы все звеньевые, — нехотя ответил Егор. — А тебе чего?

— Тут, говорят, какой-то Егорий Победоносец дисциплину нарушает, никаких советов не слушает другим не дает. Не ты ль будешь?

Егор разогнулся, стряхнул в сторону чуб, мрачновато взглянул на Юрку.

— Пш-шел ты… Чего пристал? Работать не даешь.

— Тут небось и про работу вспомнил, — съязвил Андрей Рослов, прячась за Юркину спину, — а до этого сидел да покуривал, насмешки строил. Говорил: «Чего, ребята, стараетесь, за нас гости сделают». Говорил?

— Ну-ка, пусти, — сунулся вперед Егор, — я этому звонарю лопатой по шее.

Но Юрка его легонько оттолкнул.

— Лопатой землю рыть, а не по шее бить. Пора бы знать.

Товарищи Егора глядели с любопытством. «Интересно, что получится? Не может того быть, чтоб Егор уступил». Оставив лопаты, подходил народ с других участков.

— Ну, чего собрались? — зло оглянулся Егор.

— На тебя, дурака, любуются. Вот что: не хочешь работать — уходи! Без тебя справимся. Плохую траву с поля вон. — Юрка надвинулся на него.

— Но-но! — Егор шагнул назад. — Это ты иди отсюда. Добром прошу — не лезь.

— Не хочешь сам идти, под ручку выведу. — Юрка протянул руку.

— Уб-бью-ю! — Лопата взлетела над головой Юрки.

Но Юрка схватил его за локоть. Егор сморщился от боли. Вынув из его рук лопату и отбросив в сторону, Юрка оглянулся на собравшихся.

Все смущенно зашевелились.

— Видите занозу? Мешает. Что с ним делать? — спросил Юрка.

Рослов ехидно подсказал из-за спины Юрки:

— Горяч парень. В реку бы… Пусть чуток охолонет.

— В реку? Верно! Ну-ка выполощем дурь из головы.

С красным перекошенным лицом Егор старался выкрутить руку, но Юрка, притянув к себе, как ребенка, сгреб его в охапку; чуб Егора уперся в колени, а сапоги с заломленными голенищами уставились в небо подметками.

В толпе кто-то крякнул от удивления, кто-то из девчат охнул, кто посмелее — откровенно засмеялся, а Юрка, откинувшись назад, потащил Егора к реке. Перед самой водой Егор закричал: