Среди лесов - [45]

Какой-то паренек, сорвав одежду, в синих трусиках, зябко приподняв плечи, полез в воду к плотам. Это было командой.

— Ребята, плоты разбирать!

Сотни людей стали стаскивать сапоги, засучивать брюки, раздеваться, бросались в воду, облепляли плоты.

— Дви-и-гай к берегу!

— Не толкись!

— Трактористам крикните: пусть к берегу подтягивают!

— Эй, на тракторе! К берегу давай!

Строго распланированное начало строительства рухнуло. Не до митинга. Мургин, вчера приготовивший поздравительную речь, сейчас бегал и распоряжался, куда складывать вынутые из реки бревна.

И только когда плоты были разобраны, а лес мокрыми штабелями лег в стороне под кручей, забегали по берегу бригадиры, голосисто собирая людей:

— Ма-а-зунов!

— Федоров! Э-э-эй!

— Где Сушков?.. Не видал Сушкова? Куда его черти дели?

Бригады занимали свои места.

10

Звено Юрки Левашова работало на рытье рукава. Ребята надежные — бросают песок играючи. Юрка ждал одного — стать лицом к лицу со звеном Сергея Гаврилова и показать своему дружку и учителю, что не во всяком деле разинцы слабее чапаевцев. Но напротив встало не звено Сергея, а девчата, звеньевой у них Елена Трубецкая, дочь председателя.

Юрка бросил лопату, пошел искать начальство. На конце рукава наткнулся на Саватьеву.

— Пелагея Никитична, — поманил Юрка, — вылезь на минутку.

— Что скажешь, звеньевой?

— Пелагея Никитична, — осторожно начал Юрка, — вроде ошибка получилась. Силы-то неравные. Девчат напротив нас поставили.

— Ошибка? А мне кажется — правильно.

— Так у нас же ребята, каждому на одну руку по силе пять девчат надо, — возразил Юрка.

Пелагея рассердилась.

— Один на один, спору нет, сильнее, а вот сильнее ли звено на звено — это еще бабушка надвое гадала. Докажите!

Юрка отошел и сердите сплюнул: «Беда! До чего эти чапаевцы высоко летают, словно, кроме них, никто на свете работать не умеет. «Докажите!» Было бы кому доказывать, а то девчатам. Тьфу ты!»

Когда он вернулся к своему звену, к нему подошла Елена.

— Товарищ звеньевой!

— Ну? — хмуро буркнул Юрка и отвел взгляд: у чапаевского звеньевого большие синие строгие глаза, взглянешь в них — в жару в озноб бросает.

— Ваши ребята перелезают на нашу сторону. Что это? Если помощь, то спасибо — без вас управимся.

— Ребята, — угрюмо махнул рукой Юрка, — не лезь к ним.

Работали в две смены, в шесть лопат — шесть человек отдыхают, покуривают, шесть копают. Юрка спрыгнул вниз, отобрал у сменщика лопату, с ожесточением всадил ее в плотный песок, вывернул на полный штык и размахнулся, чтобы выбросить. Но не выбросил — песок с лопаты полетел обратно.

— Ты не шибко махай! — Лешка Гребешков, сердито морщась, потирал ушибленное Юркой плечо.

Звеньевой понял, что его ребята залезали на чужую сторону не из желания помочь — шестерым на участке тесно. Все ребята крупные, каждый размахнуться хочет, одному Юрке пол-участка мало.

Потолкавшись в тесноте, с оглядкой, как бы кого не ударить концом лопаты, Юрка вылез отдыхать наверх.

Только сейчас, приглядевшись со стороны к работе звена Трубецкой, Юрка понял, до чего глупо идет работа на его участке. У девчат двое идут и вскапывают во всю ширину свой участок так, как вскапывают грядку: за ними движется вторая пара и не лопатами, а совками выкидывают взрытый песок наверх. Работают девчата непрерывным конвейером — равномерно снимают слой за слоем, штык за штыком.

На потных спинах ребят перекатываются мускулы, песок лисьими хвостами взметается вверх, а девчата насмешливо косятся. Если бы парни, звено Сергея, скажем, не обидно и перенять, а тут — девичьим умом жить… И Юрка успокаивал себя: «Ничего, такую-то бригаду и без чапаевских приемчиков обгоним».

Он неуклюже полез в рукав, выгнал своего сменщика:

— Иди отдыхай. Эх! — на полный штык вбил лопату, осторожно, с оглядкой выбросил землю. Мельком вгляделся в лица ребят — все скучные, работают без азарта. «Да-а, будет интересно, если девчата нас обгонят, — подумал Юрка. — Тогда хоть из колхоза беги, проходу не дадут!» И он с силой вгонял в песок лопату.

Выручил Спевкин. Он подскочил к Юрке и зашипел в лицо:

— Ты что это? Иль не видишь? Сейчас же беги, сдай штыковые, возьми шесть совковых.

У Юрки словно гора с плеч — приказывают, а раз приказывают — надо делать. И он, отобрав шесть лопат для копки, побежал менять на грабарки, а в спину ему Спевкин кричал:

— На выброску отбери посильнее, кто послабже — на копку!

И вот двое парней торопливо, кусок за куском отваливая из-под лопат слежавшийся песок, пошли по дну. Юрка, жадно подхватив на широкий совок целую кучу взрыхленного песку, пружинисто разогнувшись, махнул ее вверх, еще кучу, еще! Его соседу, Андрею Рослову, остроплечему, с тонкими, но крепкими, как упругая резина, мускулами под смуглой кожей, от жадных Юркиных захваток ничего не оставалось. Не поспевали и копальщики.

— Становись копать третьим! — приказал Юрка Рослову. — Один за тремя пойду.

Копальщики потеснились, дали Рослову место, и Юрка пошел махать через плечо.

— Давай! — кричал он. — Э-эх! — Совок, шелестя о твердое дно, врезался в песок. — Да-а-вай! — Сырой песок взлетал вверх и с мягкой тяжестью шлепался на насыпь. — Э-эх!